Хлопоты перед началом путешествия всегда приятны. Это — как подготовка к Новому году, бесконечная череда маленьких дел — купить продуктов в дорогу, заехать за всякими мелочами в «Декатлон», утрамбовать в сумку необходимую одежду, проверить походный инвентарь, закачать в телефон карты, легенду и прочую полезную информацию, проверить техническое состояние машины — вроде всего по чуть-чуть, а целый день в итоге уходит.

На дворе — вечер пятницы. Давно пора отправляться в путь-дорогу, но кто-то ещё сидит на работе, а кто-то вообще стоит в пробках по другую сторону от города. В общем, как обычно, начало путешествия не ладится. Наконец, пару часов спустя все собираются у меня во дворе. Тут возникает ещё одна проблема — вещей традиционно оказывается примерно раза в два больше, чем может вместить мой багажник, поэтому приходится тут же на асфальте устраивать быструю инвентаризацию. Ещё через час в машину всё-таки удаётся впихнуть невпихуемое, после чего мы радостно выскакиваем на Московское шоссе. И сразу встаём в мёртвой пробке. Здравствуй, пятница!

Более-менее свободно становится лишь где-то в районе Любани. Мы устраиваемся поудобнее на кожаных креслах и под тихое урчание дизеля устремляемся в густую темноту августовской ночи. Одометр мерно отсчитывает оставленные позади километры, мы болтаем о том о сём, навстречу нам одна за другой бегут полуживые придорожные деревни. Сегодня трасса «Россия» — в прекрасном состоянии. Я с ужасом вспоминаю былые поездки по этой дороге, когда местами обочина была лучше испещрённого ямами асфальта. Вообще, в наши дни с федеральными трассами почти по во всей европейской части России — полный порядок. Всё-таки не все нефтедоллары бесследно растворились в офшорах, чуть-чуть и на благо страны ушло.

На часах было около двух часов ночи, когда мы добрались до Валдая. Покинув трассу и немного поплутав по ночным грунтовкам, мы въехали на территорию Валдайского национального парка и свернули на первую попавшуюся поляну, где буквально за пять минут поставили палатки и завалились спать.

Ровно в 7 утра будильник весело сообщил мне о начале нового дня. Я тут же принялся доносить эту прекрасную новость до остальных членов экспедиции. Первое утро в путешествии — всегда самое тяжёлое: дисциплины — никакой, просыпаться никто не хочет.

Кое-как минут за 15 мне всё-таки удалось всех растолкать. Лёгкий завтрак с видом на озеро Борое, быстрые сборы, и — дальше в путь.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, мы въехали в Клин. Здесь начиналась основная часть нашего путешествия, и сюда же мы должны были вернуться спустя 9 дней и 2650 километров. Но первая точка нашей программы — вовсе не Клин, а Боровск. Ещё полторы сотни километров, и мы — на месте.

Боровск — древний русский город. Официально первые письменные упоминания о нём относятся лишь к XIV веку, хотя к этому моменту поселение уже существовало в течение нескольких столетий. В XIV-XV веках Боровск — один из важных центров существовавшего в те годы Серпуховского-Боровского княжества.

В XVI веке сюда ссылают протопопа Аввакума, а в земляной тюрьме в Боровском остроге содержат боярыню Морозову и её сестру княгиню Урусову, которые и умирают там от голода. С этого момента и до самой революции Боровск считается одним из центров русского старообрядчества.

Так же известно, что в городе в октябре 1812 года останавливался Наполеон, и именно здесь им было принято решение об окончательном отступлении французской армии.

Вообще, во времена Российской Империи в Боровске было довольно весело. Дочь Константина Циолковского, жившего здесь в 1880–1892 годах, писала в своих мемуарах про город следующее:

Нравы в Боровске были дикие, частенько на улицах царила кулачная расправа и право сильного. В городе было три молельни разной веры. Часто члены одной семьи принадлежали разным сектам и ели из разной посуды. На праздниках, во время свадеб богатые лихо катили на рысаках, напоказ возили по городу приданое какой-нибудь невесты, вплоть до перин, буфетов, гусей и петухов, устраивались лихие пьянки и вечеринки. Раскольники воевали с другими сектами.

В наши дни — всё по другому. Если описать сегодняшний Боровск одной фразой — получится примерно следующее.

С одной стороны — обычная российская провинция, тихая и милая.

Холмы (а это сразу — плюс сто к городскому обаянию), деревянные домики, мелкая заросшая речушка Протва да старообрядческая церковь, превращённая в советские годы в дом культуры, а в постсоветские — в центр искусств.

Местами встречаются старые проржавевшие таблички с названиями улиц.

И уличные колонки с водой. В общем, романтика! И всё это счастье — в каких-то 90 километрах от МКАДа.

Что ещё? Окрестные поля, вид на которые открывается прямо из центра города.

Да бронзовый Константин Циолковский в шортах и валенках, задумчиво глядящий на небо.

И здесь можно было бы поставить точку, если бы в Боровск в конце 90-х не приехал инженер-строитель Владимир Овчинников, который вот уже почти 15 лет методично украшает стены города своими фресками. При этом рисовать он не умеет, но мастера этот маленький изъян совершенно не смущает.

Знакомство с боровскими шедеврами лучше всего начинать с любезно нарисованной автором карты, где все его творения отмечены.

Карта является частью большой фрески — «Глобуса Боровска». Рассматривать её можно столь же долго, сколько и творения мастеров эпохи Возрождения. Здесь можно найти разных персонажей, так или иначе связанных с историей города: протопопа Аввакума, Циолковского, Пушкина, математика Пафнутия Чебышева, Козьму Пруткова (причём он тут — я так и не понял), ну и самого Овчинникова.

Некоторые из фресок снабжены стихами поэтессы Эльвиры Частиковой, по совместительству — жены художника. Её поэзия, если рассматривать её отдельно, — так же плоха, как и творчество её мужа.

Но минус на минус даёт плюс, и полученный коктейль из фресок и стихов, выплеснутый на боровские улицы, — безусловно шедеврален. Настоящее наивное искусство XXI века, причём в «аутдор» версии. Невероятно круто, правда!

Самый известный дом Боровска — номер 1 по улице Коммунистической. Как раз на одном из его торцов и расположен «Глобус Боровска».

Здание разрисовано по кругу. Но самая шиза находится на внутренней его стороне. Чёрт возьми, это — гениально!

Далеко не все разделяют любовь Овчинникова к уличному искусству, и некоторые его творения намеренно уничтожаются.

Хотя, по правде говоря, именно эти фрески — и есть главная изюминка Боровска.

Они давно уже стали частью местного городского пейзажа. И привычно глядят на любознательных путешественников со старых ворот и из пустых глазниц окон.

Ну красота же!

«Морячка» на стене местной канализационной насосной станции.

«Этимология Боровска». Здесь изображены две версии происхождения названия города. Первая — в честь борова (в письме одному своему приятелю Александр Пушкин называл это место «свиным городком»; именно по этой причине великий русский поэт и оказался среди других героев, украшающих местные фрески, хотя сам он в Боровске никогда в жизни не бывал). Другая версия утверждает, что название города происходит от местного бора. И хотя оба варианта явно притянуты за уши, первый из них — всё-таки более похож на правду.

«Художники Боровска».

«Чаепитие».

«Успенская улица в начале ХХ века».

Ну и, наконец, сам мастер за работой.

На фото — создание фрески «Архипелаг Гулаг», на которой изображён автор одноименного произведения Александр Солженицын, а также двадцать портретов расстрелянных в годы Большого террора жителей Боровского района.

Это — вторая попытка Овчинникова увековечить боровчан, пострадавших от сталинских репрессий. Первая была в августе 2015, тогда была создана фреска «По ком звонят боровские колокола», на которой было изображено 18 портретов репрессированных. То творение просуществовало всего полтора месяца, после чего было уничтожено местными вандалами.

Фреске «Архипелаг Гулаг» было не суждено прожить и дня. Овчинников закончил работу 16 августа, через три дня после нашего посещения Боровска. Вечером того же дня работа была изуродована каким-то быдлом — вандалы закрасили краской лица и имена жертв сталинского режима, а на лбу лауреата нобелевской премии по литературе вывели известное слово из трёх букв. Результат — на фотографии, присланной мне одним из читателей.

Автор: Владимир Овчинников

Что ещё есть в Боровске? Унылая советская архитектура.

И неунылая.

Симпатичная провинциальная архитектура — древняя и не очень.

Старые дома с изящными деревянными наличниками, обрамляющими уродливые пластиковые окна.

Не, ну а чё! Пластиковые окна, нелепый второй этаж да глухой забор из профлиста — сразу видно: жизнь удалась!

Тут может показаться, что всё потеряно. Но нет! Стоит лишь присмотреться внимательнее, и становится ясно — надежда ещё есть.

Не переключайтесь!

Продолжение: Заброшенный ДОЛ «Каверино»