В отрочестве я профессионально занимался волейболом в городской спортивной школе олимпийского резерва Санкт-Петербурга. Игрок из меня был так себе — ростом-то вышел, но руки оказались коротковаты, да и грации мне всегда было не занимать, что уж... Тем не менее наша команда периодически становилась чемпионами города, это правда.
Так как олимпийский резерв — это вам не хухры-мухры, в течение нескольких лет все летние и зимние каникулы я проводил на спортивных сборах: под Тихвином, в Анапе, но чаще — на Карельском перешейке. Обычно нашей базой выступали детские лагеря на Голубых озёрах — «Авроровец» и «Волна». На всю жизнь я запомнил девчонок из «неспортивных» отрядов в «Волне», с которыми нам не то что было нельзя разговаривать, а даже смотреть в их сторону; ночные кроссы (особенно январские, по колено в снегу) вокруг Авроровского озера, когда надо было пробежать круг за двадцать минут, а каждая минута опоздания — ещё один круг, а в конце — купание в проруби; и бескрайний песчаный карьер, в котором проходила большая часть наших летних тренировок. Неожиданно вчера я вновь оказался на том самом карьере.
Дым от горящих под Москвой торфяников долетел и до нас: весь Петербург окутан густым смогом.
Ни дать ни взять последний день перед апокалипсисом.
От Санкт-Петербурга до Семиозерья — около восьмидесяти километров.
Местный карьер начал разрабатываться в начале 1960-х годов, песчано-гравийную смесь здесь добывают до сих пор. Размер выработки на сегодняшний день — около километра в ширину, и около трёх в длину.
Когда я здесь тренировался, а было это в 1998—2002 годах, карьер представлял из себя бескрайнее поле песка, хоть «Кин-Дза-Дзу» снимай. Теперь, десятилетие спустя, большая часть его территории заросла молодыми соснами.
По этим склонам мы бегали, прыгали, ходили по-гусиному и вообще чего только не делали. Даже и не знаю, сколько литров пота оставил я когда-то в этих песках.
Теперь же здесь — рай для любителей багги, квадроциклов и прочих эндуро.
Вот такое вот место.
Не переключайтесь!
