Буреги

Выехав из Старой Руссы, мы первым делом отправились в деревню Буреги. Здесь, примерно на половине пути между Старой Руссой и Шимском, когда-то стоял Бурегский монастырь. Он значительно пострадал в годы Второй мировой войны и с тех пор лежит в руинах.

Это наследие — одно из самых убедительных напоминаний об ужасах войны. С её окончания прошло уже более семидесяти лет, а моя страна так и не может после неё восстановиться. Сколько таких памятников разбросано по всей России — не счесть.

Монастырь в Бурегах — очень древний. В писцовых книгах конца XV века упоминается существовавшая на этом месте каменная церковь, заложенная ещё в 1432 году. Нынешний комплекс, состоящий из церкви, собора и колокольни, был построен в середине XVIII века.

В 1970-х годах здесь располагался склад удобрений.

После этого, ещё в советские времена, дважды принимались попытки восстановления монастыря, но воз и ныне там — комплекс так и пребывает в полуразрушенном состоянии, подпирая старой колокольней синее новгородское небо.

Обитель стоит на высоком холме, огибаемом небольшой живописной речушкой — Псижой.

Долина последней объявлена особо охраняемой природной территорией — здесь находится геологический разлом, обнажающий известняки доледникового периода. Симпатичное место.

Коростынь

Следующая остановка — старинная деревня Коростынь, раскинувшаяся на высоком берегу озера Ильмень.

Она знаменита тем, что здесь в 1471 году был подписан Коростынский мир, положивший конец независимости Новгородской республики.

С окраины деревни открывается шикарный вид на ильменские просторы. Наверное, это — лучшее из известных мне мест, чтобы полюбоваться озером Ильмень, или Славянским морем, как его называли в древности.

Новая трасса обходит Коростынь стороной (это — тот редкий момент, когда небольшая деревня удостоилась строительства полноценной объездной дороги).

Из под крон молодых новгородских берёз неуверенно выглядывает мемориальное кладбище. Форма крестов не даёт ошибиться — кладбище немецкое. Здесь покоятся солдаты и офицеры танковой дивизии СС «Тотенкопф» — «Мёртвая голова».

Такие же мемориалы, один в один, можно встретить, в Прибалтике, например, в эстонском Тойла-Ору.

Неподалёку от кладбища стоит заколоченное здание явно дореволюционной постройки. Это — путевой дворец Александра I, в котором он останавливался во время своих поездок в Старую Руссу. Утерянные элементы ограды террасы, ржавый металл вместо окон, бумажные объявления, предлагающие бурение скважин и возведение заборов — да, да, так у нас  выглядят памятники архитектуры федерального значения в 2016 году.

Каменское озеро

Едем дальше — в деревню Старое Веретье. Оттуда по тропе, проложенной через огромное безымянное болото, можно прогуляться к озеру Каменскому, так же называемому в народе Святым. Времени у нас достаточно, поэтому без задних мыслей отправляемся в путь.

Вообще, на Новгородчине немало мест, которые испокон веков считаются святыми. Большинство из них традиционно расположено посреди труднопроходимых болот.

История Каменского озера неразрывно связана с небольшой деревней Менюшей, находящейся в нескольких километрах отсюда. Согласно легенде, в XV веке в одном из окрестных сёл без присмотра родителей, ушедших в поле, остались два отрока — пятилетний Иоанн и трёхлетний Иаков. Во время игры Иоанн случайно убил своего младшего брата и со страха спрятался в печи. Вернувшись с поля, родителя увидели одного своего сына убитым, а второго так и не смогли найти. Погоревав, они затопили печь. Иоанн, боясь расправы, так и не подал голоса, сгорев живьём. Обоих мальчиков похоронили.

Через некоторое время местные охотники, заблудившись в дремучих новгородских лесах, вышли на берег Каменского озера. Смотрят: по озеру плавают детские гробики. Догадались они, что в них — тела тех самых трагически погибших отроков, весть о которых к тому времени разнеслась по всей округе. Выловили они их, похоронили, помолились, после чего благополучно нашли дорогу к Менюше.

Спустя некоторое время одному монаху снизошло указание - найти захоронение отроков на берегу озера, перезахоронить их тела в Менюше, и срубить на могиле часовню. Так он и сделал.

После этого начали происходить разные чудеса. В Менюше появился монастырь, а Каменское озеро стало почитаться как святое. И теперь каждый год 7 июля к нему совершается крестный ход. Считается, что окунувшись в воды озера можно исцелиться ото всех болезней.

Сейчас, конечно, не июль, но погода — всё равно прекрасная. Гулять по такой — одно удовольствие.

Я собственной персоной.

Нет, на самом деле, я не так уж и суров. Во всяком случае, по болотам я неизменно гуляю с улыбкой.

Тропа становится всё хуже и хуже. Конец мая — далеко не самое лучшее время для прогулок по топям.

Вроде и по краю болота идём, но чувствуется, как под настилом всё ходит ходуном. Решаем замерить глубину. Шаг в сторону — и с головой можно уйти.

Чем ближе мы подходим к озеру, тем более топким становится болото. Наш поход начинает напоминать движение по минному полю — одно неловкое движение, и в лучшем случае можно распластаться по ушедшим в грязь доскам, в худшем — уйти в трясину по пояс.

Моя нога соскальзывает в вязкую грязь, и я весело падаю в пахнущую гнилью топь. Если ты тонешь в болоте, что должен сделать твой друг? Правильно — сфотографировать!

Моему фотоаппарату очередная встреча с водой совсем не нравится: он просто отказывается включаться. Ну что ж, не в первый раз уже. Вынимаю батарею, и пытаюсь просушить чудо японской техники на солнце.

Дальше несколько фото с камеры Димона.

В конце тропы находится небольшая часовня. Мы — почти у цели.

До неё остаётся совсем чуть-чуть — метров сто, не больше. Но дальше пути нет, тропа окончательно уходит под воду — без лодки здесь делать нечего. Вздыхаем, смотрим на часовню и на озеро и выдвигаемся в обратный путь.

Чтобы мы не расстраивались, природа показывает нам один из своих перфомансов.

Тем временем, мой фотоаппарат снова приходит в чувство. Правда теперь он мажет с автофокусом да периодически самовольно переключает режимы, изменяя настройки. В-общем, всячески выпендривается. Вот только кого он хочет этим удивить? С его подобными причудами я знаком ещё с тех пор, когда неудачно искупал его в Индийском океане, прогуливаясь по одному из пляжей Шри-Ланки.

Медведь

Следующая остановка — село Медведь.

В начале XIX века здесь был построен комплекс аракчеевских казарм, сохранившийся до наших дней. Сейчас они выглядят заброшенными, но так как до недавнего времени в казармах располагалась действующая военная часть, лезть на их территорию мы не рискнули. Наверное, зря.

В одном из сельских дворов, среди типовых пятиэтажных хрущёвок, находится японское кладбище. И хотя реального захоронения здесь давно нет — ещё в 1908 году останки девятнадцати не переживших плен японцев были вывезены на родину — картина всё равно получается сюрреалистичная. Вот уж действительно есть чем удивить меня Новгородской земле.

История японского кладбища в Медведе очень проста: после русско-японской войны здесь в течение пары лет располагался лагерь военнопленных, в котором содержалось около тысячи восемьсот человек (и среди них даже была одна женщина — жена одного из японских майоров).

Сказывают, что пленные японцы спокойно передвигались по селу и даже любили проводить время в локальном питейном заведении — трактире Белова. Местные жители относились к ним хорошо и по воскресеньям приходили на бывший военный плац — посмотреть как японцы играют в бейсбол. Пленники мастерили для местной ребятни воздушных змеев и вырезали из дерева макеты военных кораблей.

Время неумолимо бежит вперёд. Последний раз обсуждаем как ехать домой: по хорошей трассе — через Новгород, или по полной неизвестности дороге на Лугу. Выбор падает на второй вариант.

Названия деревень по пути — одно интереснее другого.

Шум-гора

На самой окраине современной Новгородчины, там где она граничит с современной же Ленинградской областью, лежит несколько древних курганов.

Крупнейший из них — Шум-гора, или Передольская сопка. Этот сакрально-погребальный древнеславянский памятник, датируемый VIII-X веками, — одно из крупнейших подобных сооружений не только в России, но и во всей Европе. У него — два яруса. Общая высота сопки — около 12 метров, диаметр у основания — более 70 метров.

В прошлом эта местность была известна как Передольский погост. Первое её подробное описание сделал учитель, впоследствии статский советник, Модест Ильич Быстров. В 1879 году его статья «Остатки старины близ Передольского погоста Лужского уезда Санкт-Петербургской губернии» была опубликована в четвёртом выпуске IX тома «Известий Императорского Русского Археологического Общества». Шум-гора в том труде упоминается как Большая сопка, и автор приводит связанные с ней местные предания. Согласно одному из них, по состоянию на 1879 год — совсем свежему, подхваченному местными жителями от проходившей через погост группы солдат, курган этот — оборонительное сооружение, сохранившееся со времён литовского нашествия начала XVII века, и на вершине его когда-то были установлены пушки. Другое, очевидно, более древнее предание гласит, что Большая сопка то ли была насыпана вокруг разрушенной литовцами церкви, то ли стоявшая на этом месте церковь просто провалилась под землю вместе со всеми прихожанами, из-за каких-то там грехов, и вот теперь в каждое первое воскресенье после Троицы слышен из недр холма колокольный звон.

Вообще этотъ день и теперь, а особенно въ прежнія времена, былъ настоящимъ праздникомъ на Сопкѣ. Издалека, верстъ за 50, приходили къ этому дню богомольцы въ Передольскій погость, особенно страждущіе головною болью. Они выслушивали обѣдню въ церкви погоста, потомъ отправлялись къ Сопкѣ, обходили вокругъ нея, по большей части съ зажжеными свѣчами въ рукахъ, по подошвѣ трижды, (нѣкоторые ползли этотъ путь на колѣняхъ), наконецъ взбирались на вершину и, выслушавъ молебенъ, слушали, наклонивъ голову въ яму, причемъ имъ слышался и звонъ въ Сопкѣ. Потомъ, если у кого болѣла голова, тотъ клалъ себѣ въ уши песокъ, въ надеждѣ получить исцѣленіе, а равно бралъ съ собой небольшой запасецъ этого песку. Въ яму опускали деньги, лоскутки ситца, кусочки ленть и т. п. — обычай, сохранившійся и до настоящаго времени. Лѣтъ 50–60 на- задъ въ этотъ день на Сопку былъ крестный ходъ изъ Передольскаго погоста изъ ближайшихъ селъ: Торошковичъ Тырковыхъ (6 версть), Торошковичъ Синявиныхъ (9 версть), Косицкаго погоста (12 версть); всѣ иконы стояли около Сопки и по плечамъ; на верхней площадкѣ передъ стоявшими тамъ деревянными крестами служились молебны. Теперь этотъ обычай почти вывелся.

Как можно догадаться, именно с этой традицией — опускать голову в яму на вершине сопки дабы услышать колокольный звон — и связано её современное устоявшееся название Шум-гора.

Находокъ замѣчательныхъ в Сопкѣ не было сдѣлано никакихъ, потому что никто не производилъ въ ней болѣе или менѣе значительныхъ раскопокъ...

За прошедшие без малого сто сорок лет никаких новых археологических исследований Шум-горы не проводилось. К настоящему моменту известно лишь, что она имеет искусственное происхождение, и что в её основании находится конструкция из валунов, сложенных в виде круга.

Вообще, связанных с Шум-горой легенд — великое множество. И ели на её вершине растут какие-то особенные, а одна из них «съ незапамятныхъ времёнъ остаётся будто бы совершенно одинаковою: на ней, говорятъ, во сто лѣтъ не измѣнилось ни одной вѣтки». И нечистая сила там живёт: «на ней и около нея по ночамъ часто „чудится”, какъ говорятъ крѣстьяне». И вообще это — братское захоронение погибших в боях с литовцами русских воинов. А может даже и Рюрика.

И хотя последнее утверждение на первый взгляд выглядит наивным, но, основываясь на археологических изысканиях последних лет, оно — единственное из всех вышеобозначенных не лишено здравого смысла. Достоверно известно, что в древности неподалёку от Передольского погоста действовал волок из реки Луги (читай: Балтийского моря) в реку Кибу (и далее — в Мшагу, Шелонь; читай: озеро Ильмень). Более того, торговый путь по этому волоку не просто считается старше «классического» невско-волховского; вероятно, он уже существовал во времена когда Невы вообще ещё не было. Добавим к этому находки, хронологически относящиеся к эпохе легендарного Рюрика. Во-первых, вдоль реки Луги за последнюю сотню лет были найдены как многочисленные клады с персидскими и арабскими монетами VIII-IX веков (при полном отсутствии каких-либо древнерусских), так и традиционные скандинавские фибулы примерно того же времени (ну или чуть более позднего). Во-вторых, Передольский погост, очевидно контролировавший торговый путь из Балтики в озеро Ильмень через Лугу, явно был в те времена довольно крупным ремесленным поселением с укреплённым городищем и посадом. Получается, что в IX веке: торговый путь по Луге — был если не основным, то, как минимум, не менее важным, чем по Неве и Волхову (иначе, откуда столько кладов с деньгами), викинги (читай: варяги) по нему явно ходили, а в окрестностях расположенного на волоке Передольского погоста, бывшего, вероятно, центральным поселением (читай: столицей) этого края было насыпано с полтора десятка рукотворных курганов, крупнейший из которых — Шум-гора. Возможно ли, что это — могила какого-нибудь знатного воеводы или князя того времени (читай: Рюрика)? Вполне.

В чём точно можно быть уверенным, что место это — очень древнее, и невероятно интересное. Наверное даже, одно из интереснейших на всём Северо-Западе России.

На долину древней реки Луги наползает туман.

День сменяется вечером.

Вечер — ночью.

На небе каплей крови бордовеет луна.

Нам давно уже пора быть дома, а мы всё ещё пробираемся по разбитой дороге где-то на окраине Новгородской области. Вообще, дороги нефедерального значения, связывающие между собой соседние регионы, очень часто преисполнены сюрпризами. Трасса может быть отмечена на всех картах, хотя на самом деле небольшой отрезок, находящийся на стыке областей, окажется давно заброшенным. В лучшем случае, это будет забытая всеми лесная просека, в худшем — лесовозная колея через болото. В-общем, решение ехать по таким дорогам всегда связано с приключениями.

Нам везёт: выбранная нами трасса хоть и представляет собой убитую грунтовку с ямами размером с колесо, но по средним российским меркам — так почти хайвей. А после того, как мы пересекаем границу Ленинградской области — вообще начинается свеженький асфальт.

Дорога продолжает радовать нас деревнями с необычными названиями. Вот, например, деревня «Петровские Бабы». Википедия предлагает на выбор несколько народных версий происхождения её названия:
— Пётр I ссылал сюда забеременевших от него дворовых девок, где им давали земляной надел и строили дом в качестве «приданного»;
— В деревне останавливалось войско Петра I, что вызвало всплеск рождаемости;
— Большая часть мужского населения была мобилизована во время Северной войны и погибла под Нарвой, в результате чего в деревне осталось много вдов.

Выбирайте любую.

В конце концов, мы выскакиваем на трассу «Псков» и через пару часов въезжаем в Санкт-Петербург. От усталости я засыпаю за рулём прямо на кольцевой. Второй раз меня вырубает, когда мы подъезжаем к дому Димона в Рыбацком.

Спустя двадцать минут я уже пью чай у себя на кухне. Часы показывают четыре часа утра.

Не переключайтесь!