Октябрьский рецепт — прост: ночью — похолодание, утром — туман.

Этой осенью в лесу — настоящее паучье царство.

Ловчие сети пауков — буквально на каждом кусту: свешиваются с ветвей, цепляются за одежду, липнут к лицу.

Утром же они, инкрустированные росой, — будто маленькие бриллиантовые ожерелья. Ощущение, что попал в настоящую сказку!

Но лишь сойдёшь со старой протоптанной ещё финскими крестьянами тропы — сразу возвращаешься в реальность, такую далёкую, но в то же время такую близкую. Среди дремучих елей мотками вьётся колючая проволока. Это — остатки финских пограничных заграждений: с 1917 по 1939 год по местной речке Кожице проходила государственная граница между СССР и Финляндской Республикой. И этот лес когда-то находился на территории Финляндии.

Высота пятьдесят метров над поверхностью земли: не видно не зги. Последний раз я поднимал коптер в такой туман прошлой зимой в Важеозерском монастыре, тогда это закончилось обледенением пропеллеров и пикированием беспилотника в ближайший сугроб. Летом, конечно, такие «слепые» полёты безопасней: главное — кукушку какую-нибудь в тумане не сбить.

Если подняться ещё на сотню метров вверх — там синее небо. Это — как на самолёте: какая бы непогода не бушевала внизу, над облаками — всегда солнечно. А здесь ещё и глорию показывают.

Туманы, как и войны, — они ж не вечны. Греки воевали с персами более пятидесяти лет, римляне с карфагенянами — почти сто двадцать, а испанцы на пару с португальцами вели свою реконкисту против мавров аж семь с половиной веков. Те события уже давно — история, нынешние — тоже, надеюсь, переживём. Ну а пока туман над лесом всё никак не рассеется.

И «лучшая баня всея Санкт-Петербурга и окрестностей», ютящаяся на небольшой поляне на берегу Кожицы, пока на замке.

Печь не топится, веники не запариваются. Не слышны голоса друзей.

Речка Кожица. Она же Коскитсанйоки, она же Хойккаойя, она же Мюллюноткойоки.

Тем временем туман начинает рассеиваться. Где-то в вышине над макушками деревьев всё ещё висит густая дымка, через которую даже солнечные лучи не пробиваются, но лес от его объятий уже почти освободился.

Сказочная красота.

Не пройдёт и получаса как всё преобразится.

Туман начнёт отступать, чтобы затем совсем исчезнуть. До очередного холодного осеннего утра.

Внизу — то самое Турышево. До Второй мировой войны оно называлось Мюллинотко. Однажды я рассказывал вам его историю (кто не видел — рекомендую: «Окраина финских земель в зимний период»), однако за прошедшие девять месяцев мне удалось раскопать ещё кое-что интересное.

Как известно, древнейший исторический источник для небольших населённых пунктов Карельского перешейка — Писцовая книга Водской пятины, составленная в 1500 году. Там среди прочего есть следующая запись:

Деревня Муровъ Конецъ, на рѣчкѣ на Мельничнѣ

Деревня та состояла из одного двора, в котором жили Якуш Кузьмин и Федко Васьков, да нескольких наделов землевладельцев из соседних деревень:

Сѣютъ ржи восмь коробей, а сѣна косятъ сорокъ копенъ, двѣ обжи. А старого доходу шло четыре деньги, бочка пива, пятокъ лну, а изъ хлѣба треть, а ключнику двѣ горсти лну, полъ коробьи ржи, полъ коробьи овса. А нового доходу восмь денегъ, полъ борана, полъ полти мяса, бочка пива, пятокъ лну, десять яицъ, а изъ хлѣба треть, а ключнику полъ коробьи ржи, полъ коробьи овса.

А вот что писал про «Муровъ Конецъ на рѣчкѣ на Мельничнѣ» финский исследователь Йохан Вильгельм Ронимус в своём труде «Писцовая книга Водской пятины 1500 года и заселение Карелии в то время», опубликованном Финским историческим обществом в 1906 году:

Несомненно, имеется ввиду болото Муураинсуо, расположенное неподалёку от Хухти, Дуденитса и Сиркиянсаари. «Мельничная река» — Мюллинойя — это Коскитсанойя (современная Кожица — Прим. автора), граница между Финляндией и Россией. Примерно в километре от дороги есть место, которое до сих пор носит название Мюллинотко (современное Турышево — Прим. автора). Таким образом деревня находилась одновременно и на краю болота и на краю пахотных земель (отсюда и «конец» — Прим. автора).

Утверждение это, на мой взгляд, конечно, довольно спорно, я бы даже сказал — за уши притянуто. Во-первых, болото Муураинсуо, если изучить финские карты, находится километрах эдак в десяти от Мюллинотко, да к тому же отделено от него ещё целым рядом «суо» (читай: болот): Путросуо, Кямярикансуо, наконец — огромным Лумисуо. Во-вторых, ну мало ли в тех краях могло быть мельниц на всяких ручьях полтысячи лет назад? В общем, сомнительная аргументация.

Что не вызывает сомнений, так это архивные данные, согласно которым в 1939 году перед началом Зимней войны в Мюллинотко проживала семья Коккола: Яске Фёдор 1878 года рождения, Николай 1905 года рождения и Пааво 1918 года рождения.

Громадные зеленеющие поля на следующей фотографии — территория, упоминавшейся Йоханом Вильгельмом Ронимусом деревни Хухти (по-фински — Huhti), ныне не существующей. Основанная, если верить старым картам, неподалёку от существовавшего в то время, а позднее, видимо, превратившегося в болото одноименного озера, в шведских источниках она упоминается под названием Gocht, в русских Гоктъ, Гухтисъ или Хухтаисъ. В Писцовой книге Водской пятины тоже есть деревня с похожим названием — Гухта. В ней — три двора: в первом живут Демьянко да Стешко Игнатовы, во втором — Мелех кузнец, в третьем Онцифорик Власов:

Сѣють ржи двѣнадцать коробей, а сѣна косятъ тридцать копенъ, три обжи. А старого доходу пять денегъ, боранъ, бочка пива, пятокъ лну, а изъ хлѣба треть, а ключнику овична, двѣ горсти льну. А новой доходъ потому жъ.

В 1939 году в состав деревни Хухти входило пятьдесят пять ютящихся вдоль кромки её полей хуторов. Расположенные в паре километров от советско-финской границы они стали местом одних из первых боёв в ходе Зимней войны.

Так Хухти выглядела в сентябре 1941 года.

Упоминавшаяся выше деревня Сиркиянсаари (по фински — Sirkiänsaari) в начале XX века вообще была неформальным центром этого края. Здесь, например, располагалась школа, в которой учились дети и из Мюллинотко, и из Хухти.

В переводе с финского Сиркиянсаари — Остров Сергея. В 1500 году на этом месте, опять же согласно Писцовой книге Водской пятины, стояла деревня Остров, состоящая из единственного двора, в котором жили Сергейко Нестеров и сын его Марко:

Сѣють ржи пять коробей, а сѣна косятъ пятнадцать копенъ, полторы обжи. А старого доходу шло семь денегъ, боранъ, пятокъ лну, бочка пива а изъ хлѣба треть, а ключнику овична, двѣ горсти льну, полъ коробьи ржи, полъ коробьи овса. А новой доходъ потому жъ, а сверхъ гривна и три деньги, да полъ коробьи ржи, полъ коробьи овса.

В 1568 году деревня уже называлась Сергуев Остров. После, когда Карельский першеек перешёл под власть Швеции, её название, видимо, переиначилось на финский лад, превратившись в Сиркиянсаари. Сейчас это — посёлок Пески.

От Песков словно логотип Мерседеса в разные стороны разбегаются три дороги: первая — в сторону Санкт-Петербурга на Рапполово, вторая — к посёлку Пятиречье, третья — на Сосново. Дорога, ведущая из Санкт-Петербурга мимо Песков к Пятиречью — ни что иное как древний Корельский (или Кексгольмский) тракт. Много веков назад, когда реки Бурной ещё не существовало, а сток из озера Суванто (которое теперь называется Суходольским) происходил на месте современной Лосевской протоки в обратную сторону в Вуоксу, этот сухопутный маршрут, проходивший в том числе по существовавшему тогда перешейку между Суванто и Ладогой, соединял новгородские форпосты Орешек и Корелу. После этот же тракт использовался и шведами: сначала как путь из Нотебурга (того самого Орешка) в Кексгольм (ту самую Корелу), потом — как Восточная дорога между последним и предшественником Санкт-Петербурга шведским городом Ниеном. Когда все эти земли вошли в состав Российской империи, Восточная дорога стала соединять Санкт-Петребург с Кексгольмским уездом. Как можно догадаться, существовала в то время и альтернативная Западная дорога, ныне она переродилась в федеральную трассу А-121 «Сортавала».

Восточная дорога пользовалась популярностью, поэтому расположенные вдоль неё деревни процветали. Так ещё в 1775 году в Сиркиянсаари было 149 жителей, 65 коров, 23 лошади и 79 овец. Местные жители занимались торговлей, поставляя в Санкт-Петербург молоко, картофель, грибы, ягоды, сено, веники, да что угодно. Когда Финляндская республика объявила о своей независимости, граница закрылась. Оставшимся без привычного заработка местным крестьянам пришлось срочно диверсифицировать свои заработки. Так в 1920-х годах оказалось спущено заболоченное озеро Мутаярви (с финского: «muta» — ил или торф, «järvi» — озеро). На его месте была образована пашня.

В наши дни заброшенные финские угодья превратились в болото, отмечаемое на современных картах как Проезжее. Его часть видна по центру следующей фотографии. За ним, скрытый под остатками тумана, расположен посёлок Пески. Рядом с последним есть ещё два озера — Прохладное (на финских картах — Valkjärvi: «Белое озеро», думаю, в смысле — «чистое», в отличие от торфяного Мутаярви) и Оленье (на финских картах — Likolampi: «Ламбушка для купания»; или Poroklanjärvi: «Оленье озеро»), в которых приятно поплавать жарким летним днём. До лета, правда, ещё далеко...

Когда-нибудь снова окажусь в этом краю — ещё что-нибудь интересное для вас раскопаю.

Не переключайтесь!