Небольшая развилка на трассе 25Н-055 (и кто только придумал эти дурацкие дорожные индексы в России) — местный островок цивилизации. Отсюда в разные стороны разбегаются три дороги: одна — на Иркутск, другая — к паромной переправе на Ольхон, наконец третья — вдоль берега Малого Моря до посёлка Онгурён, и даже чуть дальше. Нам — туда.

Первая часть пути — отличный грейдер. Слева возвышается Приморский хребет, справа — Малое Море, усыпанное многочисленными островами. За ним вдали виднеется Ольхон.

В центре следующей фотографии — остров Замогой. Местные гиды любят рассказывают, что это — древний лепрозорий, что-то типа греческой Спиналонги, мол сюда в прошлом свозили больных проказой. Скорее всего это — миф: несмотря на то, что на Ольхоне в конце XIX века действительно бушевала эпидемия лепры, никаких достоверных данных, что больных изолировали на каком-либо из окружающих островов, нет.

Замогой вообще плохо предназначен для жизни. И как место изоляции — тоже сомнителен: зимой Байкал замерзает и с острова можно уйти куда угодно по льду.

Самое красивое место в этих краях — песчаной косой вдающийся на километр в Малое Море мыс Уюга.

А самое интересное — мыс Хадарта.

Его название происходит от бурятского слова хада — «гора». Этот мыс — не что иное, как огромный скалистый останец, разрушенный временем отрог Приморского хребта.

Считается, что в прошлом он использовался курыканами для проведения магических ритуалов.

В наши дни мыс Хадарта весь исполосован стихийными грунтовками.

Красота.

Фото в стиле «volte-face». Байкал — за моей спиной. Впереди — вершины Приморского хребта.

В центре фотографии можно разглядеть единственную открытую в середине мая базу отдыха, на которой мы и заночевали. Вообще, турбаз в окрестностях Уюги и Хадарты — более десятка, расположены они очень кучно — вплотную друг к другу, но почти все работают лишь пару-тройку месяцев в году — летом, когда на Байкал приезжает подавляющее большинство туристов.

Прямо по курсу — Ольхон. Перед ним — остров Огой, особо глазастые могут разглядеть на его вершине маленькую белую буддийскую ступу.

На переднем плане — одна из оконечностей мыса Хадарта, позади него — оконечность мыса Уюга. Между ними — залив Хагдан Далай, один из самых тёплых на Байкале.

Мыс Уюга представляет собой длинную песчаную косу, заканчивающуюся небольшой скалой. Это — наверное главный лэндмарк всего западного побережья Байкала.

Из-за удалённости от материка в конце мыса сформировался уникальный растительный и животный микрорезерват. Это — настоящее царство эндемиков.

В далёком прошлом, примерно семь с половиной тысяч лет назад, мыс Уюга использовался как место погребения. Археологи нашли здесь несколько захоронений.

Из-за археологической и биологической ценности въезд на мыс на машинах запрещён. На косе нельзя даже цветы срывать.

Местным, конечно, по фигу — они просто объезжают каменную ограду на своих «Буханках» по воде. Сам видел.

Байкал рядом с мысом Уюга — словно Средиземное море. Так выглядит песчаная коса с венчающей её скалы.

Груда ржавого металла, валяющаяся на берегу, — остов сгоревшей зимой на льду буханки. Какой дебил догадался оттащить её на заповедную часть мыса — вопрос. Вообще, несмотря на общепринятое мнение про почтенное отношение местных жителей к озеру, на деле — всё не так. Многим из них — всё до лампочки: где живут, там и гадят. На месте байкальских духов я бы их покарал.

— Дратути!

Вокруг жизнь идёт своим чередом.

Вдоль побережья неспешно прогуливаются яки.

Как и на Ольхоне, туристы выкладывают камнями на склонах холмов названия городов, из которых они приехали.

Байкал — безмолвен.

Хорошая дорога заканчивается в деревне Курма.

Дальше на север вдоль берега Байкала ещё примерно на сотню километров петляет каменистая грунтовка, в хорошую погоду доступная практически для любого автомобиля. В дальнем её конце находится село Онгурён в четыре сотни жителей да пара небольших деревень. Дальше дороги нет.

Над гладью Байкала суетливо шумят чёрные бакланы. С суши им долгим мычанием отвечают коровы.

Яркими кляксами цветёт багульник.

Километрах в десяти от Курмы, где-то посреди леса стоит каменный шатёр с особой кладкой стен в два ряда и воздушной прослойкой между ними. Говорят, что это — старинная смолокурня (но это не точно).

У меня были координаты шатра, но они оказались неправильными. Прочёсывание леса в радиусе пятисот метров вокруг — тоже ни к чему ни привело, только пару часов времени потеряли, да несколько клещей подцепили.

Выбираемся обратно.

На фото — ущелье Сарма (ударение — на последний слог), известное тем, что здесь дует одноимённый ветер, сильнейший на Байкале. Он появляется, когда холодный воздух с севера, переваливаясь через Приморский хребет, попадает в долину реки Сармы, которая, сужаясь к озеру, представляет из себя природную аэродинамическую трубу.

Этот ветер наиболее свиреп в конце осени и начале зимы. В среднем, в ноябре сарма дует в течение десяти дней, в декабре — тринадцати. Его скорость может достигать двухсот километров в час, и он может непрерывно дуть в течение нескольких суток, вырывая деревья вместе с корнями, срывая крыши с домов и переворачивая суда. Осенью 1902 года сарма разбила о скалы баржу «Потапов». Тогда погибло, как минимум, 176 человек.

Не переключайтесь!

Продолжение: Бугульдейка — королева ветров