Малое Море — один из двух проливов, отделяющих Ольхон от материка. Летом это — одно из популярнейших мест для отдыха на Байкале с палаткой. Причина проста: побережье Малого Моря усыпано песчаными мелководными бухтами, вода в которых, в отличие от остальной части глубочайшего озера мира, нет-нет да и прогреется в иной погожий денёк, так что даже ноги не сводит. Ну а ещё здесь — очень красиво, и в сезон (читай: в июле и августе) все бухты традиционно заняты отдыхающими. Зато в мае на Малом Море — ни души. А нам что? Нам только это и нужно. Едем!
Небольшая развилка на трассе 25Н-055 (и кто только придумал эти дурацкие дорожные индексы в России) — местный островок цивилизации. Отсюда в разные стороны разбегаются три дороги: одна — на Иркутск, другая — к паромной переправе на Ольхон, наконец третья — вдоль берега Малого Моря до посёлка Онгурён, и даже чуть дальше. Нам — туда.
Первая часть пути — отличный грейдер. Слева возвышается Приморский хребет, справа — Малое Море, усыпанное многочисленными островами. За ним вдали виднеется Ольхон.
В центре следующей фотографии — остров Замогой. Местные гиды любят рассказывают, что это — древний лепрозорий, что-то типа греческой Спиналонги, мол сюда в прошлом свозили больных проказой. Скорее всего это — миф: несмотря на то, что на Ольхоне в конце XIX века действительно бушевала эпидемия лепры, никаких достоверных данных, что больных изолировали на каком-либо из окружающих островов, нет.
Замогой вообще плохо предназначен для жизни. И как место изоляции — тоже сомнителен: зимой Байкал замерзает и с острова можно уйти куда угодно по льду.
Самое красивое место в этих краях — песчаной косой вдающийся на километр в Малое Море мыс Уюга.
А самое интересное — мыс Хадарта.
Его название происходит от бурятского слова хада — «гора». Этот мыс — не что иное, как огромный скалистый останец, разрушенный временем отрог Приморского хребта.
Считается, что в прошлом он использовался курыканами для проведения магических ритуалов.
В наши дни мыс Хадарта весь исполосован стихийными грунтовками.
Красота.
Фото в стиле «volte-face». Байкал — за моей спиной. Впереди — вершины Приморского хребта.
В центре фотографии можно разглядеть единственную открытую в середине мая базу отдыха, на которой мы и заночевали. Вообще, турбаз в окрестностях Уюги и Хадарты — более десятка, расположены они очень кучно — вплотную друг к другу, но почти все работают лишь пару-тройку месяцев в году — летом, когда на Байкал приезжает подавляющее большинство туристов.
Прямо по курсу — Ольхон. Перед ним — остров Огой, особо глазастые могут разглядеть на его вершине маленькую белую буддийскую ступу.
На переднем плане — одна из оконечностей мыса Хадарта, позади него — оконечность мыса Уюга. Между ними — залив Хагдан Далай, один из самых тёплых на Байкале.
Мыс Уюга представляет собой длинную песчаную косу, заканчивающуюся небольшой скалой. Это — наверное главный лэндмарк всего западного побережья Байкала.
Из-за удалённости от материка в конце мыса сформировался уникальный растительный и животный микрорезерват. Это — настоящее царство эндемиков.
В далёком прошлом, примерно семь с половиной тысяч лет назад, мыс Уюга использовался как место погребения. Археологи нашли здесь несколько захоронений.
Из-за археологической и биологической ценности въезд на мыс на машинах запрещён. На косе нельзя даже цветы срывать.
Местным, конечно, по фигу — они просто объезжают каменную ограду на своих «Буханках» по воде. Сам видел.
Байкал рядом с мысом Уюга — словно Средиземное море. Так выглядит песчаная коса с венчающей её скалы.
Груда ржавого металла, валяющаяся на берегу, — остов сгоревшей зимой на льду буханки. Какой дебил догадался оттащить её на заповедную часть мыса — вопрос. Вообще, несмотря на общепринятое мнение про почтенное отношение местных жителей к озеру, на деле — всё не так. Многим из них — всё до лампочки: где живут, там и гадят. На месте байкальских духов я бы их покарал.
— Дратути!
Вокруг жизнь идёт своим чередом.
Вдоль побережья неспешно прогуливаются яки.
Как и на Ольхоне, туристы выкладывают камнями на склонах холмов названия городов, из которых они приехали.
Байкал — безмолвен.
Хорошая дорога заканчивается в деревне Курма.
Дальше на север вдоль берега Байкала ещё примерно на сотню километров петляет каменистая грунтовка, в хорошую погоду доступная практически для любого автомобиля. В дальнем её конце находится село Онгурён в четыре сотни жителей да пара небольших деревень. Дальше дороги нет.
Над гладью Байкала суетливо шумят чёрные бакланы. С суши им долгим мычанием отвечают коровы.
Яркими кляксами цветёт багульник.
Километрах в десяти от Курмы, где-то посреди леса стоит каменный шатёр с особой кладкой стен в два ряда и воздушной прослойкой между ними. Говорят, что это — старинная смолокурня (но это не точно).
У меня были координаты шатра, но они оказались неправильными. Прочёсывание леса в радиусе пятисот метров вокруг — тоже ни к чему ни привело, только пару часов времени потеряли, да несколько клещей подцепили.
Выбираемся обратно.
На фото — ущелье Сарма (ударение — на последний слог), известное тем, что здесь дует одноимённый ветер, сильнейший на Байкале. Он появляется, когда холодный воздух с севера, переваливаясь через Приморский хребет, попадает в долину реки Сармы, которая, сужаясь к озеру, представляет из себя природную аэродинамическую трубу.
Этот ветер наиболее свиреп в конце осени и начале зимы. В среднем, в ноябре сарма дует в течение десяти дней, в декабре — тринадцати. Его скорость может достигать двухсот километров в час, и он может непрерывно дуть в течение нескольких суток, вырывая деревья вместе с корнями, срывая крыши с домов и переворачивая суда. Осенью 1902 года сарма разбила о скалы баржу «Потапов». Тогда погибло, как минимум, 176 человек.
Не переключайтесь!
Продолжение: Бугульдейка — королева ветров