Посетив накануне урочище Сандармох, мы отправились в Заонежье — обособленный культурно-исторический регион, к которому обычно относят территорию собственно Заонежского полуострова, а так же прилегающие к нему многочисленные острова в Онежском озере, в числе которых знаменитые Кижи. Наш путь лежал в село Великая Губа. Я ожидал, что большая часть дороги будет грунтовой, в реальности же мы практически всё время ехали по асфальту, который лишь изредка сменялся на вполне приличный грейдер. Посещение Сандармоха произвело на всех нас довольно гнетущее впечатление, поэтому в машине воцарилась задумчивая тишина — каждый думал о чём-то своём.

Ещё на стадии разработки маршрута, мне советовали не останавливаться в Заонежье с палатками, мол места эти — не очень спокойные. Конечно, скорее всего Заонежье абсолютно ничем не отличается от остальной части Карелии — всё здесь так же как и везде. Но бережёного — бог бережёт, поэтому мы всё-таки решили найти на месте какой-нибудь гостевой дом. Дорога петляла через старинные полуживые заонежские деревни. Контингент, встречавший нас в каждом новом населённом пункте, состоял сплошь из нетрезвых личностей явно недоброжелательного вида, с нездоровым интересом рассматривавших машину на питерских номерах. Не знаю, то ли сказался выходной день, то ли звёзды как-то особенно сошлись, но факт оставался фактом — с каждой новой деревней, через которую мы проезжали, ночевать в палатках хотелось всё меньше и меньше. На закате мы въехали в Великую Губу. Сразу на въезде в село нашёлся большой гостевой дом, в котором мы и остановились. Остаток вечера мы провели распивая чай с бутербродами на кухне да разглядывая какие-то древние эротические журналы, случайно найденные в нашей комнате.

Заонежье — моя малая родина, в маленькой деревне Зубово на берегу Онежского озера, прямо напротив Кижей, когда-то родилась и выросла моя прапрабабушка. В течение многих веков заонежские земли были неразрывно связаны с обработкой дерева: из него рубились дома и храмы, шились лодки, производилась домашняя мебель и утварь. Мои предки занимались в Зубово заготовкой смолы для лодок.

Сегодняшнее Заонежье — тихий малонаселённый край. Единственным исключением является музей-заповедник «Кижи», в который ежедневно прибывают из Петрозаводска многочисленные туристические группы. Я оставлю этот небольшой остров за рамками моего сегодняшнего повествования — я уже был здесь несколько лет назад, поэтому в этот раз я даже не включал его в программу нашего путешествия. Конечно, я предлагал остальным членам экспедиции, не бывавшим ранее в Кижах, всё-таки добраться до острова и даже был готов подождать их несколько часов где-нибудь, или даже съездить с ними. Однако моё предложение было встречено всеобщим непониманием. В чём-то парни оказались правы: всё-таки «Кижи» — музей, большая часть экспонатов которого была свезена из разных уголков Карелии. И расположены они там исключительно в соответствии с видением музейных работников.

Мы же, путешествуя по Заонежью, хотели посетить старые деревни, где все сохранившиеся дома и храмы до сих пор стоят на тех самых местах, которые выбрали для них много веков назад их создатели. Здесь, в старых карельских деревнях, до сих пор чувствуется какая-то особая энергетика — древняя и добрая. А старые испещрённые глубокими морщинами стены до сих пор хранят в себе дух Руси, давно утерянный в городах. Жаль, но и эти небольшие участки русской самобытности постепенно уходят в историю, уступая напору природы и людского безразличия. Для меня — большое счастье, что я могу увидеть их своими глазами. Возможно, что пройдёт ещё буквально несколько десятилетий и большинство этих мест останется лишь на фотографиях...

Наступило утро. Погода вновь испортилась. Небо затянуло тяжёлыми тучами.

С крыльца нашего гостевого дома открывался вид на Заонежье.

Великая Губа. В прошлом — крупное торговое село, первые упоминания о нём относятся к концу XIV века. В настоящем — крупнейшее поселение Заонежского полуострова, сейчас здесь проживает около тысячи человек. Летом сюда ходит «Комета» из Петрозаводска. Зимой — совершаются вертолётные рейсы. Хотя доехать можно и на машине. Центр Великой Губы выглядит примерно вот так.

Развлечений — не много. Каждую субботу — изучение Библии, каждое воскресенье — занятия по лепке из пластилина.

Завтракаем вчерашними бутербродами и отправляемся на поиски старых заонежских сёл.

Первая остановка — деревня Кондобережская, совсем рядом с Великой Губой. Паркуемся посреди поля рядом с каким-то хозяйственным строением и старым трактором.

В центре деревни — часовня Сампсона, середина XIX века.

Внутри — пустынно, хотя часовня — действующая.

Поднимаюсь на колокольню. Большая часть домов в Кондобережской — современные и небольшие, их используют как летние дачи.

Кто-то восстанавливает для себя старый большой карельский дом.

Едем дальше. Ещё одна старинная деревня — Сибово. Здесь тоже пока ещё теплится жизнь.

Дальше дорога становится совсем узкой — двум встречным машинам здесь уже не разъехаться. Хотя откуда здесь возьмутся две встречных машины?

Примерно через пятнадцать километров — поворот. Заросшая дорога выводит нас на берег Онежского озера. Здесь, на мысу рядом с устьем реки Яндомы, когда-то располагалась деревня Усть-Яндома. Часть местных строений несколько десятилетий назад перекочевала в музей «Кижи». Например, некоторые дома, находящиеся в музейной деревне Ямке, а так же бани рядом с домом Елизарова и рядом с домом Яковлева изначально были построены именно в Усть-Яндоме.

И хотя часть домов до наших дней сохранилась на своих местах, сегодня деревня Усть-Яндома — официально нежилая.

На берегу Онеги стоит часовня Георгия Змееборца (переиначенное на местный лад имя Георгия Победоносца).

Я раньше неоднократно сталкивался с утверждением, что деревянную архитектуру Русского Севера нельзя рассматривать отдельно от окружающего её ландшафта. И только в Усть-Яндоме я понял насколько оно верно.

Здесь же ко мне пришло осознание, почему меня так не восхитили деревни, расположенные на острове Кижи. Раньше я чувствовал что с ними что-то не то, но никак не мог понять, что именно. И вот, приехав в Усть-Яндому, я понял: дело — в тонкой гармонии между архитектурой и природой, которую нельзя ни в коем случае нарушать. Окружающий ландшафт играет в этой связке ничуть не менее важную роль, чем архитектурные решения, использованные при строительстве того или иного здания. И именно по этой причине кижские деревни выглядят искусственно: пусть большинство строений, находящихся в музее, — оригинально, но построены они были совершенно в других местах. И стоило их только перевезти оттуда в Кижи — сразу общая композиционная ценность, включавшая в себя в равной степени архитектурную и ландшафтную составляющие, была безвозвратно утеряна. Вместо неё осталась лишь архитектура, потерявшая без природного дополнения большую часть своего смысла и значения.

Именно поэтому все сохранившиеся в Заонежье церкви и избы, стоящие на своих оригинальных местах, которые выбрали для них когда-то давно карельские зодчие, — настолько ценны для нашей культуры и истории. Они хранят в себе то, что нельзя найти ни в одном сборном музее деревянного зодчества — тонкую едва уловимую связь между архитектурой и природой.

Но вернёмся к часовне Георгия Змееборца. Вокруг неё — еле заметная, вросшая в землю, ограда из крупных валунов. На Русском Севере такие ограды раньше называли «ровницами». Крестьяне при разработке нового участка земли складывали найденные валуны вдоль границы, как бы выравнивая границу своего земельного надела. Отсюда и произошло название.

Памятник архитектуры. XVIII век. Национальное достояние.

Рядом — старое кладбище.

На нём нашёл свой покой защитник родины.

Что интересно: все церкви Заонежья — не заперты. Для России такая ситуация — редкость.

Внутри — всё очень скромно.

Вдоль стен — следы былого величия.

Наверх ведёт тёмная лестница. Пробираться приходится на ощупь.

Колокольня — довольно высокая. В былые годы она играла не только религиозную роль, но и выступала маяком для местных рыбаков — её хорошо было видно издалека.

Технология создания купола — типична для Заонежья. Точно так же, например, выглядят все 22 купола церкви Преображения Господня в Кижах.

Вход на территорию погоста выполнен в виде маленьких ворот, расположенных под углом к часовне, — так чтобы через их створ было одновременно видно и храм и кладбище.

Рядом с часовней — палаточный городок. Ребята из Москвы несколько лет подряд приезжают сюда на несколько недель и постепенно облагораживают территорию, планируют устроить здесь кемпинг для туристов.

Тем временем часовня постепенно сливается с природой.

Берег Онеги. Отсюда до острова Кижи — менее десяти километров. Но нам туда не надо — одна эта церковь оставляет намного более сильное впечатление, чем вся экспозиция кижского музея.

Прогуляемся по Усть-Яндоме.

Старые дома дышат древностью. Окна заботливо заколочены ставнями.

Каждое бревно хранит в себе историю прошедших лет.

Если бы стены могли говорить, сколько всего интересного они могли бы нам рассказать...

Ещё один дом в Усть-Яндоме. Вероятно, что он до сих пор используется кем-то как летняя дача.

Едем дальше. Нам очень хочется попасть в заброшенную деревню Яндома, расположенную на вытянутом полуострове вдающемся в одноимённое озеро. Там мы хотим посмотреть Варваринскую церковь — один из красивейших и при этом наиболее труднодоступных храмов Заонежья.

Старая дорога, ведущая в деревню, давно заросла и проезжа разве что для трактора, поэтому мы ищем альтернативные пути. Потратив на решение этой задачи около двух часов и так и не достигнув результата, решаем отложить всё это на следующий раз. Будет ещё один повод вернуться.

Следующий пункт нашей программы — заброшенная деревня Поля. Её территория сегодня представляет собой огромный луг, заросший какими-то травами. В разных его частях стоят остовы старых карельских изб. По центру — сохранившаяся Ильинская церковь.

Деревня явно переживает не самые лучшие свои годы.

Хотя, прямо напротив церкви, посреди луга стоит свежий недостроенный дом. На столбе — объявление о продаже. Прикупить что ли себе домик в Заонежье?

Хотя я бы лучше купил себе такую избу. Вот только сколько же сил надо вложить, чтобы её восстановить и дальше поддерживать в жилом состоянии?

Ильинская церковь. Дата постройки — 1873 год. Раньше на этом же самом месте находилась более древняя церковь, построенная, если верить преданиям, ещё во времена Ивана Грозного.

Колокольня устала и немного наклонилась.

Древние стены хранят в себе историю и наполняют окружающее пространство каким-то странным ощущением покоя.

Именно такие места возникают в моём сознании, когда я слышу песню "Алисы":  Но над землёй тихо льётся покой монастырей...

Я всегда удивляюсь: как эти древние храмы смогли пережить неспокойный XX век — и советскую власть, откровенно не жаловавшую религию, и смутные 90-е годы, когда вообще никому не было ни до чего дела. Удивительно, но их не разобрали на стройматериалы, не разломали, не сожгли, наконец... Хотя даже одной неаккуратно брошенной спички или окурка было бы достаточно, иссушенное веками дерево вспыхнуло бы не хуже хорошего факела.

Помимо человека у местных строений есть ещё один враг — природа: пронзительный ветер, ливневые дожди, удары молний, зимние морозы и беспощадное летнее солнце — всё это оставляет на стенах северных изб и храмов глубокие шрамы.

На дверях висит увесистый замок. Он не заперт. Войдём.

Внутри — чисто и опрятно. Видно, что за церковью следят.

Крытый переход между церковью и колокольней. Изначально его не было, он был достроен лишь в конце XIX века.

Так выглядит старость.

Поднимемся на колокольню. Вокруг ни души. Нас сопровождает лишь вой ветра между досками да скрип старых ступеней.

Деревня стоит на берегу небольшого озера. Правда, его даже с колокольни почему-то не видно. Заросло лесом что ли? Зато вдалеке видно наш экспедиционный автомобиль.

Последний из могикан.

Рядом с церковью — явно жилой дом. Возле него — сарай, в котором стоит несколько машин без номеров.

Вдыхаем местный аромат. Он в заонежских деревнях какой-то особенный, запоминающийся.

Возвращаемся в машину и продолжаем наш путь.

Село Терехово. Жилой дом конца XIX века. Такие большие избы характерны исключительно для Русского Севера — в них под одной крышей располагались и жилые помещения, и дворовая клеть, и хлев, и амбары. Жили в таких домах обычно большими семьями.

Село Космозеро.

Деревня Узкие. Официально считается нежилой, хотя на берегу стоит какой-то относительно свежий дом, видимо чья-то очередная дача.

На переднем плане — часовня XVIII века. Правда, она в 2007 году была практичеки полностью перестроена.

Внутри можно посмотреть на соприкосновение разных эпох.

Заонежские деревни — удивительные и завораживающие. Из них не хочется уезжать. Хочется плюнуть на всё, и остаться на несколько дней. Или недель. Или месяцев. В-общем, словно таинственные леса в старых русских сказках, эти деревни ну никак не хотят выпускать нечастых путешественников из своих лап.

Но нам пора двигаться дальше. Последний взгляд на Заонежье, и едем в Гирвас.

По пути заезжаем на старый военный аэродром. К нашему времени от него ничего не осталось кроме исполинской взлётно-посадочной полосы — её длина более двух километров. Строительство аэродрома началось ещё в 1940 году. Забросили его в 1990-х.

В 2014 это — прекрасное место для того, чтобы пообедать. До Гирваса отсюда — буквально пара километров.

Прежде чем отправиться дальше, я расскажу вам историю про одну карельскую реку. Называется она Суна.

Давным давно жили две реки Суна и Шуя. Были они родными сёстрами. И текли рядом. Как-то Суна, утомившись в пути, уступила младшей — Шуе — своё более удобное русло, а сама остановилась и уснула. В итоге Шуя убежала вперёд. Суна, проснувшись, кинулась догонять свою сестру — напролом, не разбирая дороги, натыкаясь на скалы и образовывая могучие водопады. Так появились три великих карельских водопада: Кивач, Поор-порог и Гирвас. Все они, в былые времена, смело могли претендовать на почётные места на пъедестале в номинации крупнейших равнинных водопадов Европы...

Жила себе Суна спокойно, никого не трогала. Но внезапно появились советские инженеры, которые в 1930-х годах решили использовать мощь реки для создания каскада из двух электростанций: верхней — Пальеозёрской и нижней — Кондопожской. Для их функционирования было решено перебросить воды Суны на новый маршрут — сначала к Пальеозёрской ГЭС, а дальше через хитрую систему рек и озёр — к Кондопожской.

Старое русло Суны, от Гирвасского водохранилища до Онежского озера, превратилось фактически в новую реку со своим гидрологическим режимом. Верхняя часть этой новой реки оказалась пересушена, что привело к исчезновению водопадов Гирвас и Поор-порог.

Третий водопад — Кивач — хоть и сохранился, но его мощь уменьшилась в несколько раз. Вообще, Кивачу — повезло: изначально, ещё в 1914 году, был разработан проект строительства гидроэлектростанции как раз на его месте. А рядом должен был появиться химический завод. Но советская власть решила что две электростанции — лучше чем одна, и проект к 1930-м годам был изменён.

Строительство началось в 1929 — с возведения плотины у истока реки Сандалки. В 1936 — были построены плотины в Гирвасе, а так же прорыт канал, перебрасывающий воды Суны в Пальеозеро. Ну а полностью проект завершили лишь в середине 1950-х.

При этом ещё несколько десятилетий старое русло Суны продолжало использоваться для сплава древесины. Для этого от плотины в Гирвасе до Сунозера построили сеть лесосплавных каналов, а само Сунозеро в истоке реки Суна перегородили ещё одной плотиной. В итоге всё получилось как-то так.

Итак, мы в Гирвасе. Перед нами — плотина, перегородившая старое русло Суны.

А вот и оно. Где-то здесь раньше располагался водопад Гирвас.

Характерная чёрная карельская вода. Очень люблю этот цвет.

Прогуляемся немного по старому руслу Суны. Здесь, например, раньше располагался Поор-порог.

Сегодня вместо него — лишь скромный поток воды в старом лесосплавном канале.

Про третий из сунских водопадов — Кивач — я рассказывать вам не буду, про него я как-то публиковал отдельный фотоотчёт, дополнить там особо нечего. Несмотря на то, что сегодня Кивач является одной из визитных карточек Карелии, ничего особенного он из себя не представляет. К примеру, Кумиокоски, Мянтюкоски или Юканкоски — намного живописнее и интереснее.

В заключение темы сунских водопадов — несколько кадров Прокудина-Горского, отснятых им во время путешествия по Карелии в 1916 году. На них все три водопада — Гирвас, Поор-порог и Кивач — существуют ещё в своём естественном виде.

С. М. Прокудин-Горский. «Водопад Гирвас»Источник: Открытый исследовательский проект «Наследие С. М. Прокудина-Горского»

С. М. Прокудин-Горский. «Водопад Поор-порог»Источник: Открытый исследовательский проект «Наследие С. М. Прокудина-Горского»

С. М. Прокудин-Горский. «Беседка у водопада Кивач»Источник: Открытый исследовательский проект «Наследие С. М. Прокудина-Горского»

Пальеозёрская ГЭС — уничтожительница великих карельских водопадов.

Канал, ведущий от электростанции к Пальеозеру. Поток воды — очень мощный. Представьте себе, как величественно под таким напором выглядели бы Гирвас и Поор-порог.

Рядом с ГЭС — русло водосброса. Если честно, то это — закрытая территория. Но мы всё-таки тихонько спустимся вниз и посмотрим хотя бы одним глазком.

Бытует мнение, что именно это и есть бывший высушенный водопад Гирвас. Это — глупость. Следы Гирваса нужно искать в старом русле реки Суны, недалеко от Гирвасской плотины. А конкретно здесь никакого водопада никогда не существовало — это всего-лишь технологический канал для сброса излишков воды из Пальеозёрского водохранилища. Конечно, процесс сброса выглядит здесь, наверное, очень красиво. Но это, ни в коем случае, не отменяет всех вышеизложенных фактов.

Гораздо интереснее другой факт, эта скала - кратер древнего вулкана. Его возраст — не менее двух миллиардов лет.

Так что перед нами — один из древнейших сохранившихся вулканических кратеров нашей планеты.

На заднем плане — плотина Пальеозёрской ГЭС.

Что-то где-то протекает. Наверное, пора вылезать из зоны водосброса.

Да и день подходит к концу...

Не переключайтесь!

Продолжение: День 13. Кондопога и окончание экспедиции