Длина Вычегды — свыше тысячи километров, это — правый и крупнейший из притоков Северной Двины. Коми называют её Эжвой. И если Нижняя Вычегда — самый что ни на есть Русский Север: Сольвычегодск да Яренск; то Верхняя — дремучая Коми. Это — самый коми регион после Ижмы. Коренного населения здесь — три четверти (для примера в среднем по Республике Коми — меньше одной).

На Верхней Вычегде чувствуешь себя заграницей. Большинство надписей — на коми. Речь вокруг — коми. Коми язык здесь — обыденное средство общения: для верхневычегодцев он по-настоящему родной, и именно его они используют в повседневной речи. Русский же дальше Усть-Кулома уже просто так и не услышишь.

Ещё Верхняя Вычегда — одно из вероятных мест расположения мифического идола Зарни-ань. Известный как Золотая баба, он упоминается в множестве источников — от скандинавских саг, где рассказывается о набегах викингов на Бьярмию, до очерков западноевропейских путешественников, посещавших Русское царство в XVI веке. В русских летописях про святыню рассказывается в Новгородско-Софийском своде XIV века, где в описании пермян сообщается, что молятся они Золотой бабе. В наши дни принято отождествлять Зарни-ань с с мансийской верховной богиней Катлась, известной также в некоторых легендах как Сорни-эква («Золотая старуха»). Помимо коми и манси Золотая баба ещё встречается фольклоре хантов, там она известна как Сорни-най («Золотая женщина» или «Золотая богиня»). Где в древности располагалась святыня — неизвестно, так же как и нет чёткого понимания, как она выглядела. В одних источниках упоминается увенчанная золотой короной деревянная статуя с серебряной чашей на коленях и ожерельем на шее, в других — просто каменный идол.

Согласно преданию, когда к святилищу пришли чужаки (читай: русские), богиня молвила, что покидает эти места и исчезла. Так и не обнаруженная, то ли утраченная в веках, то ли вообще мифическая, Зарни-ань ныне изображена на гербе Республики Коми.

Самое сердце Верхней Вычегды — село Помоздино. Знакомые, проезжавшие через него несколько лет назад, рекомендовали мне посетить местный школьный музей — мол там расположен крайне интересный мансийский идол. И так как нам всё равно предстояло ехать мимо, мы попросили начальника местного управления культуры Анастасию Голайдо, с которой мы гуляли по Троице-Стефано-Ульяновскому монастырю, согласовать посещение музея и для нас. Шёл дождь. Мы прятались от него под одним из раскидистых кедров в роще у обители и завороженно слушали, как Анастасия обсуждала по телефону наш визит в Помоздино на местном диалекте — коми язык из её уст лился словно какое-то магическое заклинание...

Если ехать со стороны Сыктывкара, то более-менее приличный асфальт заканчивается у поворота к Усть-Кулому, местному райцентру. Дальше дорога — местами асфальтовая, местами грунтовая, причём первая будет значительно хуже второй. Как ни старайся — ехать быстрее тридцати километров в час не получится, и это если машину совсем не жалко.

Вычегда в этом месте делает широкую петлю. Дорога же проложена почти по прямой — восемьдесят километров через абсолютную глушь. Местные рекомендуют закладывать на этот путь два с половиной, а то и три часа; так оно примерно на деле и получается. Наконец лес расступается: здравствуй, Верхняя Вычегда.

Первая деревня на нашем пути — Кырныша. Именно здесь мы впервые сталкиваемся с настоящим миром коми, таким, каким его описывал в 1878 году Павел Засодимский в своём очерке «Лесное царство» (если не видели — рекомендую: Сыктывкар или Ну наконец-то Коми). Досюда всё было иначе — да, необычно, но всё же похоже на Россию, въехав же в Кырнышу картина мигом изменяется: «путешественник уже сразу чует, что тут больше не Русь».

Филигранно скошенная трава, отреставрированные, будто только недавно построенные бревенчатые дома с ярко выкрашенными входными группами, ровные заборы — «чисто, аккурантно, всё не по-нашему... и ностальгия». Всё это так непохоже на депрессивные вымирающие деревни Русского Севера, что просто диву даёшься: а что так можно было?

В ответ с уютной детской площадки, такой далёкой от дебильных разноцветных металлическо-пластмассово-фанерных подобий, заполонивших в последнее десятилетие большинство наших городов и посёлков, льётся задорный детский смех...

Все названия на Верхней Вычегде обязательно продублированы на двух языках, хотя русским здесь особо никто и не пользуются — разве что в официальных документах, ну и ещё новости по телевизору смотрят.

Следующий населённый пункт на нашем пути — деревня Скородум. Поразительно, но в Коми с большим трепетом относятся к общественной деревянной архитектуре середины XX века, и если в других северных регионах России подобные здания никому не нужны, здесь их поддерживают и постоянно подновляют.

У обочины дороги в центре деревни стоит местный дом культуры. На первый взгляд невзрачное, его здание тем не менее притягивает взгляд. Сразу хочется остановиться, чтобы рассмотреть детали. Конец 1950-х годов — вообще удивительное время в отечественной архитектуре: тогда хрущёвская борьба с «архитектурными излишествами» ещё не докатилась до регионов, и по всей стране — чем дальше от Москвы, тем больше — иногда возводились очень интересные дома культуры, школы, райисполкомы, один другого краше. Очень надеюсь, что у местных жителей хватит сил сохранить всю эту красоту для потомков.

Жилые дома в Скородуме — все отремонтированы. Заброшенных — на первый взгляд так и нет. Рядам с сараями и банями ровными рядами сложены свежие дрова.

Всё покрашено и приведено в порядок. Примерно так же выглядят, например, отдалённые деревни Финляндии.

И вот здесь волей-неволей приходишь к неожиданному выводу: если хочешь в России увидеть настоящие живые северные деревни, нужно ехать не на Русский Север — где всё постепенно вымирает, тлен и бесперспективняк, а сюда — на Верхнюю Вычегду.

Типичный верхневычегодский дом — огромный рубленный с большой хозяйственной частью и выкрашенным в яркий цвет крыльцом.

Местная «столица» — село Помоздино — центр небольшого куста, в который помимо самого села входят ещё шесть деревень: Бадьёльск, Выльгорт, Кырныша, Модлапов, Скородум и Сордйыв. Называемое на коми Помöсдiн (Помöс — название местной реки, дiн — пространство, прилегающее к чему-либо, коми вариант русского понятия «около») это поселение известно как минимум с конца XVII века, когда сюда перебралась группа крестьян из расположенных ниже по течению Вычегды сёл Мыёлдино и Усть-Нема.

В наши дни Помоздино — кандидат в Ассоциацию самых красивых деревень и городков России.

Извилистая река на следующей фотографии — Помос. В 40-60-х годах прошлого века на ней работала гидроэлектростанция, снабжавшая электричеством несколько местных колхозов. На переднем плане видна Успенская церковь в селе Помоздино. Построенная в 1825 году и превращённая в 1930-х в маслозавод, профункционировавший аж до 2014 года, ныне она заколочена и никак не используется. Поодаль, рядом с большой лесной рощей, стоит деревня Модлапов.

Первое письменное упоминание о Помоздино относится к 1707 году — именно тогда здесь появилась первая деревянная церковь. Из скупых данных переписной книги можно узнать, что помимо храма поселение в то время состояло из 8 дворов. К 1930 году Помоздино разрослось почти до шестисот жителей. Тогда в селе уже были больница, школа, изба-читальня, потребительское и кредитное общества, крестьянский комитет общественной взаимопомощи, агентство госторга, лавка госспирта, милицейский участок, камера народного суда, ветеринарный пункт и пароходная стоянка. В общем, жить можно было.

В наши дни в Помоздино проживает около тысячи трёхсот человек. Из удивительного: несмотря на то, что нормальной дороги к селу нет ни с одной, ни с противоположной стороны — только разбитая грунтовка, которая, когда тают весенние снега, или затягивают осенние дожди, к тому же вообще превращается в труднопроходимое месиво, — в селе есть «Пятёрочка». Уж не знаю, как в неё завозят продукты, но выбор там — вполне обычный для сетевого магазина. И это прекрасно (расположенные так же в стороне от нормальных дорог Лальск и Яренск — нервно курят в сторонке)!

За исключением современных зданий школы и «Пятёрочки» село выглядит очень даже аутентично.

Река по центру следующей фотографии — Вычегда. Справа на заднем плане — одна из её стариц; на переднем — старица Помоса.

Типичный коми дом — керка. В целом, это — такой же сруб, какой используется на Русском Севере: с отдельной жилой частью и поветью. Только если в типичном русском северном доме поветь обычно находится позади жилой части, то в керке — сбоку.

Традиционно керка рубится из сосны. Те у кого есть возможность, предпочитают для нижних венцов использовать лиственницу. В прошлом выбор деревьев для строительства дома связывался с множеством ритуалов, для проведения которых нередко приглашались колдуны (я рассказывал об этом в статье «Заколдованная страна лесного народа», если вдруг не видели — рекомендую). Например, лес для керки было принято заготавливать в июне, а вот сам сруб рубился на излёте зимы в марте. Были свои правила и при сборке дома: например, порог и матица обязательно должны были быть нечётными венцами. А когда новый дом был готов, первыми в него запускали петуха и курицу, и лишь потом в керку заходил хозяин с остальными членами семьи.

Как и в Архангельской области, дома где жили или живут ветераны Великой Отечественной войны, отмечены красными звёздами на торцах.

Национальные мотивы прослеживаются в каждом здании.

Мотивирующие плакаты на столбах — только на коми.

Через дорогу от закрытой кулинарии стоит большой деревянный купеческий дом, по последней моде конца XIX века обитый досками, покрашенными под белый камень. Его построил для себя местный купец Иезекиль Порошкин.

Биография Иезекиля Порошкина — крайне занятна. В детстве он бродяжничал на улицах Усть-Сысольска (читай: Сыктывкара), где был замечен одним из местных сапожников, взявшим впоследствии его в подмастерья. Обучившись сапожному мастерству и сколотив на нём свой первый капитал, будущий купец перебрался в Помоздино, где устроился на работу трактирщиком. Занятие это было прибыльное, и вскоре бывший бродяга построил двухэтажный особняк, на первом этаже которого разместил бакалейную лавку, а на втором поселился со своей семьёй. Дела шли в гору. Иезекиль Порошкин был зачислен в первую купеческую гильдию и начал торговлю с Европой. Его дети учились в императорских учебных заведениях в Санкт-Петербурге. После революции жизнь перевернулась вверх дном: в 1930 году Иезекиль Порошкин был отнесён к кулакам, чудом избежав ареста и последующего расстрела. Для этого ему пришлось открыть свои амбары и раздать всё зерно односельчанам. Купеческий дом был обращён в доход государства и переоборудован сначала в детский дом, потом — в школу. Сам Иезекиль Порошкин оставшуюся жизнь прожил в своей бане. Освоенное ещё в детстве ремесло сапожника пригодилось — до самой смерти бывший купец шил обувь для односельчан.

Ныне на первом этаже купеческого особняка, аккурат там где раньше располагалась бакалейная лавка, устроен краеведческий музей.

Его открыли в 1963 году.

Во времена Гражданской войны, когда одна половина Помоздино оказалась за «красных», а другая — за «белых», в селе и его окрестностях шли бои. Село и его окрестности были изрыты окопами. В то время в комнате, где ныне находится музей, размещался штаб белогвардейцев.

Музей образовывался как школьный, поэтому большая часть его экспозиции посвящена истории местной школы.

Например, здесь можно ознакомиться с информацией о выпускниках за без малого последнюю сотню лет. Ну или узнать, что первая школа в Помоздино открылась в год отмены крепостного права в России. Она была церковно-приходской и размещалась в обычной крестьянской избе. Школьная программа предполагала двухклассное обучение, основными предметами были Закон Божий и чистописание на русском языке.

Местность, где расположены Помоздино и соседствующие с ним деревни, была заселена ещё в глубокой древности. Помоздинским краеведам, например, известны как минимум три стоянки людей, датируемые первым тысячелетием до нашей эры. Интересно, что помимо стандартного набора — кострищ, глиняных черепков, керамики и каменных ножей — на каждой их них были найдены глубокие ямы, в которых, вероятно, раньше располагались землянки местных жителей, так что легенды про чудь белоглазую, жившую будто гномы под землёй, и сказания про чудских людей, хоронивших себя заживо под землёй, вполне имеют и какое-никакое археологическое обоснование.

Из совсем уж древностей — бивень мамонта, найденный на берегу Вычегды неподалёку от села.

Ещё из интересного:

В декабре 1963 года, около шести часов вечера, село Помоздино озарилось вдруг ярким мигающим светом. Стало светло, как при полной луне. Люди увидели на небе огненный шар с хвостом, рассыпающий искры. Вслед за шаром на небе остался светлый туманный след. Огненный шар пролетел над селом с запада на восток в течение нескольких секунд. Затем он исчез, и всё снова погрузилось в полуночный мрак. Это упал в районе Помоздино метеорит.

Следующим летом учащиеся помоздинской школы отыскали «космического пришельца» и отправили его в Академию наук СССР. Анализ показал, что возраст обнаруженного ими метеорита — свыше 4,5 миллиардов лет, и он является осколком одного из астероидов Солнечной системы.

Праздник «последней борозды».

Малая авиация. Да, когда-то в Помоздино был свой аэродром, куда регулярно прилетал АН-2 из Сыктывкара. Обратите внимание, что самолёт — на лыжах.

Верхняя Вычегда — край охотников. Этим промыслом здесь увлекается каждый первый мужчина.

Вообще, верхневычегодцы, которые сами называют себя «вылысэжвасаяс», издавна славились умением добывать пушного зверя, и уже в IX веке, когда славянские племена ещё только собирались призывать Рюрика на княжение, вели меновую торговлю с хазарами и волжскими булгарами.

В коми языке есть два слова: «ур» — белка, и «шайт» — специальная палочка, на которой охотники раньше сушили беличьи шкурки, для ровного счёта по сто штук. В XV веке, когда в Коми распространились русские деньги, старые названия были адаптированы под новую реальность. С тех пор в коми языке: ур — «копейка», а шайт — «рубль».

В 1970-х годах жители села Сторожевск обнаружили на берегу Вычегды бронзовую подвеску, на которой по кругу были изображены десять животных. Исследователи коми пришли к выводу, что это — древний календарь. Согласно общепринятой расшифровке, год у коми охотников начинался со дня весеннего равноденствия, который был отмечен особым знаком на внешнем ободе подвески. Отчёт периодов вёлся против часовой стрелки с помощью косых насечек — «недель», каждая из которых соответствовала четырём суткам. Были и более крупные периоды — «месяцы», которые были связаны с биологическими ритмами промысловых животных. Каждый «месяц» олицетворял того зверя, который в этот период выводил потомство, поэтому охота на него была запрещена:
— медведь: 22 марта — 27 апреля;
— олень 28 апреля — 2 июня;
— горностай: 3 июня — 4 июля;
— росомаха: 5 июля — 9 августа;
— лось: 10 августа — 4 октября;
— выдра: 5 октября — 19 декабря;
— лисица: 20 декабря — 24 января;
— белка: 25 января — 21 февраля;
— куница: 22 февраля — 21 марта.

Некоторые считают эту теорию псевдонаучной, мол та подвеска — всего-лишь обычное украшение без какого-либо подтекста, однако указанные на ней запреты на лов промысловых животных в определённое время года до сих пор присутствуют в охотничьей культуре коми.

Каждый охотник на Верхней Вычегде знает и следует древним традициям своего народа. Среди них такие как:
— не пересекать чужой путик (читай: охотничью тропу);
— не брать дичь или зверя из чужого силка, капкана или самолова;
— не бить дичи или зверя больше чем нужно для собственных нужд;
— сделать всё возможное, чтобы не оставить подранка (читай: раненое животное);
— «разбирать» силки, капканы или самоловы по окончании охотничьего сезона;
— всегда держать в своей и оставлять в чужой охотничьей избе запас соли, спичек и дров.

Тех кто не следует этим несложным правилам местные охотники считают браконьерами.

Совсем забыл представить вам Татьяну Уляшеву, учителя местной школы. Именно она встречала и знакомила нас с Помоздино. На следующем фото Татьяна показывает нам лыжи, обитые оленьим камусом — шкурой с голени животного. Помимо оленя, для обивки лыж мог использоваться камус волков и лосей, но именно олений считался самым лучшим, так как не скрипел во время передвижения по снегу. Выбор шкур для отделки был делом крайне непростым — направление ворса на лыжах должно было располагаться чётко параллельно их краям. К слову, эта технология до сих пор жива: сейчас камусом обивают нижнюю поверхность сноубордов.

Татьяна рассказала нам, что все мужчины в её семье — муж и его четыре брата — тоже охотники, и на реке Ежва-Чере (читай: Чери Вычегодской) у них есть охотничья изба. Добраться туда непросто — нужно идти вверх по течению около семидесяти километров, преодолевая перекаты и пороги. Иногда Татьяна отправляется на охоту вместе со своим мужем. Занимает такой поход как минимум одну неделю.

Очень мне нравятся различные слова на коми языке. Например, быдмасян — специальный прибор, с помощью которого раньше перематывали пряжу на вьюшку. Согласитесь, есть в этих старых названиях что-то сказочное!..

Наконец самое интересное, ради чего мы приехали в Помоздино, — мансийский идол. Найденный несколько лет назад в лесу местными краеведами он скромно стоит в одном из углов краеведческого музея, так что если не знаешь что это — можно и мимо пройти. К слову, деревянных «ножек» у идола изначально не было — на этот «постамент» его поставили работники музея.

Татьяна рассказала нам, что чтобы узнать, что это за божество, в Помоздино однажды были приглашены мансийские охотники, которые лишь увидев идола — упали перед ним на колени. Что это за святыня, они никому так и не рассказали. Кто знает, может быть это и есть та самая легендарная Золотая баба?..

Помоздино, даром что село, но здесь есть даже свой парк, который вполне может дать фору даже республиканскому центру. По сути это — старинное кладбище, со временем превратившееся в сельскую зону отдыха. Помоздинский парк носит имя Александра Пушкина.

Обратите внимание на парковую ограду, украшенную традиционным коми орнаментом. Очень красиво и стильно.

В Помоздино — одна школа, но ей принадлежит целых десять различных зданий. Самое старое из них — особняк Иезекиля Порошкина, про который я рассказывал вам выше. Самое свежее — корпус на 400 учеников, построенный в 2020 году на окраине села по типовому для современной России «керамогранитному» проекту. Самое же красивое из школьных сооружений расположено прямо на центральной сельской улице. В прошлом Помоздино в течение нескольких лет носило статус райцентра (тогда существовал Помоздинский район), и в этом здании изначально размещался местный райисполком.

Ещё одно здание той же эпохи — дом культуры. Эдакая смесь ампира и традиционного северного деревянного зодчества, которая и сегодня, в 2021 году, выглядит современно и очень круто! Снять бы с него только уродливый виниловый баннер да нормальный заезд для инвалидов построить — цены бы ему не было.

Самый известный уроженец Помоздино — писатель и поэт Вениамин Тимофеевич Чисталёв, или на местный манер — Тима Вень. Например, именно ему коми обязаны переводами на свой язык Гейне, Байрона, Гоголя, Толстого и Фонвизина. Ещё Вениамин Чисталёв был писателем — сочинял собственные рассказы, стихи и поэмы.

Идейны борец за советскую власть и общепризнанный на всесоюзном уровне как лидер среди коми литераторов, в 1937 году он был однако объявлен «врагом народа». В 1939 году Вениамин Чисталёв скончался в сыктывкарской тюремной больнице. Место его захоронения неизвестно до сих пор.

В 1990 году жители Помоздино почтили его честь открытием памятника.

Одна из центральных улиц села теперь носит его имя.

На ней, немного в глубине от шумного сельского центра, стоит родительский дом Чисталёва, построенный его отцом земским гласным села Помоздино Тимофеем Иванович в 1873 году.

Ныне здесь так же расположен музей.

Основная экспозиция находится на втором этаже.

Здесь писатель жил и работал вплоть до своего ареста.

Нас встречает его внучка — Ирина Георгиевна. На укрытом яркой скатертью столе стоят фотографии столетней давности. На одной из них Вениамин Чисталёв со своей супругой Александрой, на других — их дети: Авиа, Муза и Вокан.

Александра Чисталёва ещё до замужества, будучи Ватамановой, обучалась в земской кустарной школе кружевному плетению и искусству и имела право сама обучать детей этим предметам. Всем выпускникам школ в то время выдавались вот такое свидетельства.

Полотенце, вышитое Александрой Чисталёвой.

Пригласительные карточки.

Это сейчас все пишут друг другу в телеграм или вотсап, а раньше друзей в гости звали так.

Многоуважаемыхъ Александру Семеновну, Анну Васильевну и Александру Григорьевну с братцемъ покорнѣйше просятъ пожаловать въ Скородумъ покушать имениннаго пирожка къ 4 ч. дня 25 ноября (везите также и музыку).

На письменном столе разложены фотоаппараты начала XX века и несколько проявленных фотопластины. До широкого распространения фотоплёнки такие пластины были основным носителем для фотографий.

Так выглядит история нашей страны. Она не в громких словах и не в поклонении былым победам, но в каждой такой фотопластине. Историю эту нужно хранить и оберегать. Большинству на неё, конечно, по фигу — ну это в целом отражает общий упадок культуры сегодняшней России. Но гораздо страшнее, что на эту историю по фигу и самому государству, а вот это уже — трагедия...

Недавно дом-музей получил официальный статус, после чего значительная часть его экспонатов была насильно перевезена в Сыктывкар. Единственная сохранившаяся рукопись Вениамина Чисталёва теперь хранится здесь как священная реликвия.

Прижизненное издание одной из книг Вениамина Чисталёва — «Во гöгöр кытшовтöм» («Времена года»).

Когда в первые годы существования СССР по всей стране шёл взрывной рост национального самосознания нетитульных народов, в Коми, несмотря на то что начиная с XVIII века местное письмо было основано на кириллице, пытались перейти на латиницу. С 1930 года и вплоть до тотального закручивания гаек советским правительством, ставшего предвестником «Большого террора», алфавит на базе латинской раскладки официально использовался во всех сферах жизни. Лишь в 1936 году его заменили на разработанный Василием Молодцовым алфавит в виде переработанной кириллицы, ну а в 1938 году были приняты правила письма, используемые по сей день.

На следующей фотографии два выпуска одной и той же газеты «Вöрлэдзысь» («Лесной рабочий»): верхний — на латинице — был выпущен 4 ноября 1933 года, нижний — с использованием алфавита Молодцова — 14 сентября 1936 года.

Смотрите, какое чудо! Если вырвать следующее фото из контекста — то и не догадаешься, что оно в России сделано.

Эта газетная статья, кстати, тоже написана с использованием алфавита Молодцова. Догадаться об этом можно по неиспользуемым ныне буквам «ԁ», «ԃ» и «ј» в заголовке.

До XVIII века в Коми использовался древний пермский алфавит — анбур, разработанный ещё в 1370-х годах Стефаном Пермским на основе кириллицы, греческого письма и древнепермских пасов (рунических символов). Его название по аналогии с «азбукой» происходит от первых двух букв алфавита — «ан» и «бур». Это — один из древнейших финно-угорских алфавитов, раньше него появились лишь венгерский и карельский.

Широкого распространения анбур так и не получил, хотя периодически использовался для подписи икон и при создании ряда монастырских рукописей вплоть до XVII века. Ещё иногда его употребляли в качестве тайнописи в Московском княжестве. Общий объем всех известных на сегодня связных текстов на анбуре — всего две с половиной сотни слов.

На следующем фото — деревянный охотничий коми календарь, аналог круглого, о котором я рассказывал вам выше. Это — уникальный экспонат: этой невзрачной на вид деревяшке — пятьсот лет. И вместо изображений животных на ней — буквы на анбуре.

Современные коми календари — уже не столь занятны. Однако есть и любопытные факты, например — для большинства месяцев в Коми существуют два названия — современное и народное:
Январь: «тöв шöр» (середина зимы) или «кöдзыд тöлысь» (холодный месяц);
Февраль: «урасьöм» (время белки) или «чорыд тöлысь» (суровый месяц);
Март: «рака» (ворона) или «кос тöлысь» (сухой месяц);
Апрель: «кос му» (сухая земля) или «лым сылан тöлысь» (месяц таяния снега);
Май: «ода-кора» (зелень и листья) или «эж петан тöлысь» (месяц произрастания травы);
Июнь: «лöддза-номъя» (жалящие насекомые), а вот народного названия для июня нет;
Июль: «сора» (смешанный) или «нинпу тöлысь» (месяц липы);
Август: «моз» (уборка урожая) или «чарла тöлысь» (месяц серпа);
Сентябрь: «кöч» (заяц) или «арся тöлысь» (осенний месяц);
Октябрь: «йирым» (перевод отсутствует) или «кор усян тöлысь» (месяц листопада);
Ноябрь: «вöльгым» (снегопад) или «лым усян тöлысь» (месяц снегопада);
Декабрь: «тöллым» (зима и снег)  или «кынод тöлысь» (месяц мерзлоты).

Впереди нас ждали две сотни километров разбитой дороги до Троицко-Печорска. Отпустить нас туда просто так, не накормив и не напоив чаем, Татьяна не могла, поэтому в добровольно-принудительной форме мы были приглашены на семейный ужин. Республика Коми продолжала удивлять нас своей открытостью и гостеприимством.

Оказалось, что муж Татьяны — Анатолий Егорович — глава сельского поселения. За душевной беседой незаметно пролетела пара часов. На Верхнюю Вычегду начинали опускаться сумерки.

Следующее после Помоздино село вверх по реке — Вольдино. Это — ещё одно красивейшее место волшебного верхневычегодского края.

Удивительно, но 100% населения Вольдино — коми.

Вычегда здесь совсем невелика и совершенно непохожа на ту широченную реку, какой она предстаёт, например, у Котласа.

Отсюда ей предстоит долгий путь длиной более чем в тысячу километров — через Троице-Стефано-Ульяновский монастырь, Сыктывкар, Усть-Вымь, мимо Арабача, Яренска и Сольвычегодска до самой Северной Двины. Ну а мы отправляемся дальше — в Троицко-Печорск, а оттуда — к плато Маньпупунёр.

Будет интересно. Не переключайтесь!