На второй неделе экспедиции наш режим окончательно сбился — день окончательно перепутался с ночью: сначала мы гуляли допоздна, а потом отсыпались практически до обеда. Справедливо решив, что раз за окном всё время светло, то утро у нас будет начинаться тогда, когда мы проснёмся, и вообще всё эти названия разных времён суток — весьма условны, мы позволили себе сначала хорошенько выспаться, затем — лениво позавтракать, и в итоге выехали из кемпинга в сторону Нордкина лишь в начале четвёртого часа дня.

Небо было затянуто несколькими слоями облаков. С моря дул ледяной ветер, принося с собой мерзопакостные капли дождя. К нашему счастью снегопады ненадолго закончились, и дорога, ведущая из преднордкаповской глуши к цивилизации, была открыта.

Этот извилистый горный серпантин, с которого открываются потрясающие виды на изрезанное северными фьордами побережье Магерёйи, — одна из красивейших дорог мира. Особенно хорошо она выглядит в середине июля, но в первых числах июня — тоже ничего.

Остров Магерёйа соединён с материком подводным туннелем. Его построили в 1999 году. До этого времени на Нордкап можно было попасть только на пароме. До 2012 года за проезд по туннелю нужно было платить, сейчас — всё бесплатно.

Длина туннеля — чуть меньше 7 километров, а нижняя точка находится на уровне 212 метров ниже уровня океана. Первое время после завершения строительства он был самым глубоким и самым длинным подводным туннелем в мире. Сейчас он не может похвастаться ни одним из этих званий. Зато он до сих пор самый северный.

Вообще туннели в Северной Норвегии — очень крутые, во всех смыслах этого слова. Во-первых, уклон дороги в некоторых из них может достигать каких-то запредельных значений. Во-вторых, эти туннели — словно порталы между различными мирами: с одной стороны могут быть снег и облака, с другой — солнце и трава. Волшебство какое-то, не иначе — других объяснений у меня нет.

Почти все туннели на севере Норвегии оборудованы автоматическими воротами, которые открываются только когда к ним подъезжает автомобиль. Это сделано для того, чтобы зимой внутри не образовывался лёд.

Один из главных символов европейского Заполярья — северные олени.

Их здесь действительно очень много. Самое интересное в том, что передвигаются эти милые животные исключительно по асфальтированным дорогам — ненуачо: по асфальту-то всяко удобнее шагать, чем по болотистой тундре.

В общем, северные олени в Норвегии (как и в Швеции с Финляндией) — полноправные участники дорожного движения, имеющие абсолютный приоритет перед всеми транспортными средствами.

Когда встречаешь первых особей — всегда радуешься:
— О, олень! Доставайте скорее фотоаппараты!

Но уже к концу первого дня, они начинают откровенно раздражать:
— Блин, опять олени... Сколько же вас здесь?..

Первая часть нашего пути на Нордкин пролегала по побережью Порсангер-фьорда — по той же самой дороге, по которой мы приехали сюда за пару дней до этого.

Вот они — превратности северной географии: по прямой, через море, расстояние от Магерёйи до Нордкина — меньше сорока километров, зато по дороге вокруг фьорда — уже чуть больше четырёхсот...

У нас, конечно, была альтернатива — вдоль всего побережья Норвегии ежедневно курсируют паромы. Именно они остаются единственным способом транспортной связи между всеми прибрежными городами зимой, когда многие дороги закрываются из-за снегопадов. Но и время отправления парома было не самым удобным, и цена за проезд — мягко говоря, кусалась, поэтому этот вариант рассматривался только в качестве крайнего — на случай, если вдруг перевалы снова неожиданно закроют.

Вдоль побережья Порсангер-фьорда можно найти множество каменных останцов самых неожиданных форм, размеров и расцветок. Вообще, Северная Норвегия невероятно богата на всякие скалы необычной формы.

Вот, например, типичный прибрежный пейзаж.

На заднем плане — остров Троллхолмен. Перед ним — пролив Троллхолмсунн.

Здесь на берегу стоят несколько потрёпанных временем доломитовых останцов.

Древняя саамская легенда гласит, что это — превратившиеся в каменные изваяния тролли. В один из дней они пришли на побережье Порсангер-фьорда с болот, расположенных к югу от Лаксэльва, чтобы спрятать здесь свой сундук с золотом и серебром. Но внезапно из-за горизонта вышло солнце, и тролли навсегда превратились в камни. Так и стоят они на берегу фьорда, словно всматриваясь в его кристально голубую воду.

Есть и другая легенда, повествующая о людях, которые пытались спастись здесь от наступающих холодов, но так и окаменели на берегу фьорда, не дождавшись тепла.

В реальности эти останцы сформировались под воздействием воды и местного климата. Их возраст — всего несколько тысяч лет.

А вот доломитовая скала, на которой они стоят, — намного древнее. Она появилась около 700 миллионов лет назад из останков одних из первых живых существ, живших на земле.

Мы выезжали от Троллхолмсунна обратно на трассу, когда на приборной панели радостно зажглось сообщение: «Гидроусилитель руля требует ремонта». Я съехал на обочину и позвонил официальному дилеру Вольво в Санкт-Петербург:
— WTF?
— Не повезло вам: это либо насос умирает, либо какие-то проблемы с электрикой. В первом случае — ГУР скоро отключится, во втором — машина в любой момент может встать где-нибудь посреди поля.
— Отлично. И что делать?
— Молиться и ехать до ближайшего авторизованного автосервиса. Далеко вам?
— Километров шестьсот...
— Бог даст — дотянете...

И мы поехали. Ближайший дилер Вольво находился в Мурманске, и мы всё равно через три-четыре дня должны были там оказаться. И справедливо посчитав, что где шестьсот километров — там и тысяча, а значит — для начала нужно попробовать выполнить запланированную программу, а уже потом заниматься всякими ремонтами. Авось дотянем...

На фото — самая северная в мире (если верить установленной рядом с ней табличке) сосна. Позади хлипких берёзок — гора Силффарварри. В расположенной рядом долине создан природный резерват: здесь растёт один из самых северных в мире лиственных лесов.

Вскоре мы доехали до развилки. Правая дорога вела в Мурманск, расположенный примерно в 440 километрах, левая — на полуостров Нордкин, до которого оставалось ещё около 100 километров. Недолго думая, мы повернули налево.

Дорога петляла вдоль побережья.

Иногда она неожиданно уходила от берега и поднималась в укрытые снегом горы.

Стоило вскарабкаться ещё чуть выше, как мы сразу попадали в густую облачность. Разглядеть что-либо через неё было практически невозможно, хотя иногда в просветах виднелись освещённые вечерним солнцем скалы, растущие прямо из моря.

Из гор дорога снова возвращалась к побережью. Ничто не предвещало каких-то особенных сюрпризов, и мы планировали минут через пятнадцать-двадцать добраться до забронированного на Нордкине домика.

Освещение менялось каждое мгновение, и я уже было надеялся, что сейчас снова начнут показывать какую-нибудь непередаваемую красоту, типа той, что мы видели на плато Гавлен.

Но трасса в очередной раз неожиданно убежала в горы, и мы попали в настоящую зиму.

Асфальт едва просматривался на фоне густых облаков и занесённых снегом горных вершин. А я в очередной раз проклинал тот день, когда я решил поменять перед экспедицией зимнюю резину на летнюю.

За очередным поворотом дорога неожиданно кончилась. Впереди, буквально в паре десятков метров от нас, бушевала метель. Трасса была занесена снегом, причём было заметно, что с каждой минутой ситуация ухудшается. Дальше видимость была практически нулевой.

Мы остановились на границе двух миров и стали думать, как быть дальше.

Неожиданно навстречу проехала машина. Это означало, что по дороге пока ещё можно пробраться.

«Ох ты ж ёб твою мать, была не была!» — выдохнул Штирлиц, покрепче сжал булки и направил машину вглубь белой пелены. Через мгновение видимость упала практически до нуля. Слой снега, по ощущениям, был сантиметров пять. Асфальт под ним или лёд — думать не хотелось.

Мы медленно, словно сапёры по минному полю, пробирались через снежный буран. Останавливаться было нельзя. Единственное что нас спасало — пластиковые столбики со светоотражателями, обозначающими границы дороги. Видимость, правда, была такой, что мы могли различить лишь ближайшую пару из них, но и этого было достаточно, чтобы не улететь с дороги в ближайший кювет, который легко мог оказаться бездонной пропастью.

Минут через двадцать снегопад внезапно прекратился.

Вокруг нас, насколько видел глаз, была настоящая зимняя сказка. «Вот тебе и второе июня!» —подумал Штрилиц...

В прошлый раз я так развлекался четыре с половиной года назад, пробираясь через неожиданно налетевший на Иорданию снежный буран. Он застал меня на перевале по пути из Акабы в Петру. Дорога тогда так же была горной, а резина — летней. Единственное отличие — в Иордании дело происходило в темноте, так что в тот раз было даже, наверное, веселее...

В общем, как видите, умение оказаться в нужном месте в правильную погоду — моя главная суперсила.

Прошло ещё минут двадцать и мы въехали на Нордкин.

Не переключайтесь!

Продолжение: Дни 10, 11 и 12. А чукча в чуме ждёт рассвета…