Путь в «Лемменйоки» лежит через небольшой посёлок Инари. Здесь, где в озеро Инариярви впадает река Йуутуанйоки, в соответствии с местной традицией — мать всех рек, расположен музей саамской культуры и северной природы «Сиида».

Вход стоит 10 евро. В нагрузку к билету дают неплохую книгу про музейную экспозицию, причём взять её можно, в том числе, на русском. Да ещё на каком русском! Точные цитаты:

«Песец сберегает энергию, будучи максимально шарообразным, тогда испаряющей тепло поверхности остаётся мало»

«Зимний костюм белой куропатки включает перьевую снежную ногу с длинными когтями»

Занавес.

Часть экспозиции посвящена природе Лапландии. Немного про флору.

Немного про фауну.

Но, в целом, музей, конечно, посвящён саамам. Знакомство с этим загадочным северным народом начинается с иллюстрации, созданной в 1723–1724 годах английским художником Уильямом Хогартом для книги французского путешественника Обри де Ла Моттре «Путешествия по Европе, Азии и части Африки». Это — древнейшее известное изображение саамского быта.

Обратим внимание на детали: на собаку, охраняющую стада оленей, на лыжника с арбалетом и колчаном стрел, на процесс дойки северного оленя, и на самое интересное — люльку с козырьком, похожую на маленький гробик и предназначенную для перевозки младенцев на оленях.

Считается, что саамы — потомки первых переселенцев, пришедших на эти земли вскоре после окончания последнего ледникового периода. Таким образом именно себя, а не появившихся здесь позже финнов (а заодно с ними — норвежцев, шведов и русских), они считают коренными жителями этих земель, о чём в последнее время всё громче и громче заявляют. Такая политика даёт свои плоды: желающих поближе познакомиться с культурой этого таинственного народа — хоть отбавляй. По автомобильным номерам на парковке рядом с музеем можно смело изучать географию Европы.

Первые люди поселились на этих землях около десяти тысяч лет назад, сразу как ушли последние льды. Во втором тысячелетии до нашей эры саамы выделились в отдельную этническую группу. Период их расцвета пришёлся на XI–XVI века нашей эры. Тогда саамские земли располагались на огромной территории от Ладожского озера на юге до Баренцева моря на севере и от Белого моря на востоке до центральной Скандинавии на западе.

Семьи объединялись в деревни — сииды (сиййты), или по-нашему — погосты, которые поддерживали связь с друг другом. Например, только на Кольском полуострове в лучшие годы их количество было свыше двух десятков. Погосты были зимние, позволяющие пережидать долгие зимы, и летние — временные, предназначенные для сезонного выпаса оленей и других промыслов.

Образ жизни саамов был основан на охоте и рыболовстве. Издавна они торговали с Европой мехами, рыбой и олениной. Центральное место в быту занимало оленеводство. Одним из важнейших саамских божеств был олень-оборотень Мяндаш, которого саамы до сих пор считают своим родоначальником. Есть даже саамская поговорка: «Мы — олений народ, и предки наши были олени».

На просторах интернета нашёл потрясающее описание:

Местные племена, на самом деле, объединяло только одно — все они любили лопать оленину. Поэтому на протяжении столетий и русские, и шведы с финнами звали их попросту — «лопари». Однако северных оленеводов такое наименование очень обижало. «Саами вы — лопари!» — неспешно огрызались они на городских скандинавов. «Ну, саами — так саами» — согласились, наконец, те...

Кроме шуток, самоназвание коренных жителей Лапландии — не сохранилось. Применяемые сегодня этнонимы — «саамы» и «лопари» (что по сути — одно и то же) — являются производными из языков обитателей соседних территорий. Считается, что слово «саамы» происходит из балтийских языков (латышского и литовского), а «лопари» — из датского.

Со временем те, кто проживал на юге, ассимилировался с новыми народами, приходящими из соседних областей, и к XX веку саамская культура сохранилась лишь в северных частях Норвегии, Швеции, Финляндии и на Кольском полуострове. Так как за всё время своего существования саамы так и не создали своего государства, их история является составной частью истории других народов, претендовавших в разные века на их земли.

Вообще, так как с саамами я знаком ещё со времён поездки в Ловозерье, меня больше всего привлекли старые фотографии, расположенные в маленьком неприметном зале на первом этаже. Вот где — настоящая история.

Позади основного здания музея располагается экспозиция под открытым небом, где можно ознакомиться с разными типами саамского жилья и с традиционными способами рыбной ловли и охоты.

Стоить ли говорить, что в тот день, когда мы были в «Сииде», уличная часть была ещё закрыта на зимний период и должна была открыться лишь на следующий день. Я минут десять пытался уговорить упрямых сотрудниц музея разрешить нам туда пройти, слёзно рассказывая что назавтра мы будем уже где-то в районе Нордкапа, но они были непреклонны: «Фиг вам, а не уличная экспозиция».

От «Сииды» до въезда в «Лемменйоки» — около 50 километров.

Из туристического буклета про национальный парк: «велика вероятность того, что во время прогулки вы повстречаете северного оленя или лося».

Велика вероятность? Во время прогулки? Да вы шутите? Они здесь прямо вдоль парковки бродят.

Чаще всего мои рассказы про финские национальные парки начинаются c упоминаний про сопутствующую инфраструктуру. Этот фотоотчёт не будет исключением. С инфраструктурой в «Лемменйоки» всё отлично.

Правда, в женской кабинке туалета нас ждал неожиданный сюрприз: чьи-то обгаженные семейные трусы, висящие под самым потолком. Что это было — неизвестно. Эх, не понять нам особенностей финской глубинки...

От парковки в разные стороны разбегаются несколько обустроенных троп. На большом информационном щите — полезные данные о парке и карта размеченных маршрутов. Всего их тут — около 60 километров.

Наша сегодняшняя цель — вершина горы Йоенкиелинен.

На неё ведёт 16-километровая круговая тропа. Готовы? Айда за мной!

Удивительно, вроде бы мы совсем на север приехали, а снега рядом с парковкой практически нет. После заснеженных «Сюёте», «Рииситунтури», «Пюхя-Луосто» и национального парк имени Урхо Кекконена это несколько обескураживает.

Да, в «Лемменйоки» — уже настоящая весна. Всюду шумят озорные речушки.

Лемменйокский лес — словно из сказки про Разрыв-траву: дремучий, тёмный-тёмный, ни зги в нём не видно, и конца ему, кажется, нет. И, главное, он — очень старый. Кажется, что в его чащах живёт сам дух древности.

Покрытые похожими на бороду сказочного волшебника наростами ветви деревьев — верный признак идеальной экологии: такие лишайники растут только в местах, где воздух — кристально чист.

Тропа постепенно начинает набирать высоту. Снега становится всё больше и больше.

В «Лемменйоки» сохраняются древние традиции оленеводства: часть парка принадлежит местному оленеводческому сообществу, владеющему 7500 оленей.

Примерно посередине пути к вершине — место для привала.

Здесь на большой поляне стоит благоустроенная саамская кувакса.

Рядом — обязательный туалет. Чуть в стороне — навес с заготовленными дровами.

На улице — довольно холодно, поэтому разводим костёр и греемся у огня.

Готовясь к экспедиции на север, я серьёзно озадачился вопросами быстрого и вкусного походного питания. Ещё за несколько месяцев до старта я пытался договориться с несколькими производителями консервов, чтобы они предоставили мне образцы своей продукции. В обмен я предлагал им провести тестирование их рационов в походных условиях и подготовить об этом подробные обзоры.

Но никто из производителей меня даже слушать не захотел. «Не беда!» — подумал я, и закупил несколько коробок с заводов, чья продукция обещала быть наиболее вкусной. Всего — килограмм семьдесят.

В итоге, эксперимент провалился — абсолютно все консервы, которые я набрал с собой в экспедицию оказались редкостной дрянью. Что-то мы всё же съели, что-то выбросили, а полкоробки всяких банок и упаковок — и сейчас грустят в моей кладовке.

Идём дальше. Отсюда уже видна вершина Йоенкиелинен.

Вокруг — настоящая северная сказка.

К вечеру, как водится в Лапландии, погода разгуливается.

Где-то вдалеке природа разыгрывает один из своих перфомансов.

Мы ускоряем шаг — лучший вид открывается, конечно, с верхних рядов. И мы очень хотим туда успеть до того, как представление закончится.

Вершина Йоенкиелинен. Высота — 534 метра над уровнем моря.

Самое время представить вам ещё одного партнёра нашей экспедиции — компанию Vilicus. Если у вас есть недвижимость, и вы думаете, кому передать её на обслуживание — обращайтесь: клининг, сезонные работы, техническая эксплуатация и администрирование — всё это только у нас.

В переводе с финского «Лемменйоки» — река Любви. Хотя само название происходит от саамского слова «leammi» — тёплый. Появилось оно благодаря уникальному микроклимату, сформированному вокруг русла реки, — средняя годовая температура здесь заметно выше, чем в других районах Лапландии. Именно поэтому в начале тропы на Йоенкиелинен мы не обнаружили снега.

История добычи золота в этих краях уходит в глубь веков. Первые поиски мифических лапландских месторождений начались ещё в XVI веке. Золото тогда было найдено, но в таком ничтожном количестве, что его добыча была сочтена экономически невыгодной. В следующие века интерес к лапландским приискам то угасал, то разгорался с новой силой. С конца XIX века то там то здесь открывались новые месторождения, которые, однако, очень быстро вырабатывались.

В 1940-х годах золото было найдено в верховьях реки Лемменйоки. Коммерческая разработка этих приисков ведётся до сих пор. На данный момент открыто более 20 участков, на которых каждое лето работают до сотни старателей. На некоторые из приисков организуются туры для посетителей парка, в ходе которых каждый может попытать удачу и отыскать свой золотой самородок. Самые удачливые намывают экземпляры весом до нескольких десятков граммов.

Каноничный вид на долину реки Лемменйоки со склона Йоенкиелинен.

Тем временем природные перфомансы продолжаются: «Горе! Горе! Крокодил Солнце в небе проглотил!»

На часах — полночь. Солнце прячется за облаками, но за горизонт не заходит — полярный день.

Мы медленно пробираемся через снежные сугробы. Под полуметровым слоем снега нередко прячутся лужи с ледяной водой. Ноги — давно у всех промокли.

Идти тяжело. Поэтому периодически мы устраиваем импровизированные привалы.

Наконец, спуск окончен. Мы выходим на тропу, вьющуюся вдоль русла Лемменйоки.

Налево — чуть больше 10 километров до водопада Равадаскёнгяс. От него начинается тропа, ведущая к золотым приискам. Летом от автомобильной парковки до водопада можно доплыть на лодке. Изначально я так и хотел сделать, вот только весна была не в курсе моих планов и немного задержалась: река к нашему приезду так и не вскрылась ото льда...

Мы идём направо — отсюда до парковки около 5-6 километров.

И снова ощущение, что мы — в сказке.

Какие-то волшебные корни.

Хрупкие берёзки.

И шумные, будто живые, ручьи — гонцы молодой весны.

Хотя какая, к чёрту, молодая весна? До первого дня лета — меньше 24 часов.

Возраст деревьев, произрастающих на берегах Лемменйоки достигает нескольких веков. Например, сосне, растущей рядом с информационным стендом, — более 400 лет. Биологи наблюдают за ней с момента образования национального парка в 1956 году, за это время сосна прибавила в диаметре всего 4 сантиметра.

Лужи.

Озёра.

Топи.

Заканчивать прогулку по национальному парку в третьем часу ночи — добрая традиция.

За сим финский этап нашей экспедиции походит к концу. Впереди — Норвегия.

Не переключайтесь!

Продолжение: День 7. Национальный туристический маршрут «Хавёйсунн»