Пришло время попрощаться с гостеприимными саамами, в гостевом коттедже у которых мы провели последние несколько дней.

Менее чем за сутки окружающая нас природа преобразилась. Ещё накануне за окном завывала метель, такая, что простой поход в сауну, находившуюся всего лишь за соседней с нашей дверью, уже казался каким-то геройством, а обратный путь (всего-навсего — несколько метров от красной двери до синей) через леденящий хоровод из обжигающих открытые участки тела мокрых снежинок моментально сводил весь эффект от посещения парной на нет. А тут внезапно — синее-синее небо, снег в горах активно тает, дороги открыты, солнышко светит, и тепло, тепло, мать вашу!

Дорога, ведущая в Мехамн, проходит мимо самого северного в мире леса. Тут растут настоящие берёзы, некоторые из них достигают в высоту шести метров (что для 71 градуса северной широты кажется чем-то невообразимым). Изначально я планировал прогуляться там, но путь к лесу был завален непроходимыми сугробами, так что пришлось от этой затеи отказаться.

Зато здесь мы впервые встретили детёнышей северных оленей. Появившиеся несколько недель назад на свет бурые комочки шерсти неуклюже разгуливали прямо вдоль дороги вместе со своими не менее неуклюжими мамашами.

Так выглядит традиционный северонорвежский зимний транспорт. Такие крытые сани цепляются к снегоходу и могут использоваться как для транспортировки грузов, так и для перевозки людей.

Мехамн — административный центр коммуны Гамвик и главная отправная точка для желающих попасть на мыс Киннародден. Мы ещё вернёмся сюда чуть позже.

С дороги ведущей из Мехамна в деревню Гамвик то и дело открываются виды на изрезавшие северное побережье Нордкина живописные бухты. В хорошую погоду с ходу и не разберёшься — что за море перед нами. Средиземное? Чёрное? Баренцево!

Обратите внимание на цвет воды. Это не фотошоп — на фотографии всё выглядит точно так же как и в реальности.

На горизонте видна главная цель нашей экспедиции — мыс Киннародден. Именно это место, а вовсе не разрекламированный мыс Нордкап, является реальной самой северной точкой континентальной Европы.

Пока ещё не верится, что мы будем там всего через несколько часов.

Гамвик

Гамвик — малюсенький городок, а официально — деревня, расположенная на северо-восточном краю полуострова Нордкин. Это — самый северный населённый пункт континентальной Европы. Мы — на 71 градусе северной широты.

Раньше попасть сюда можно было только морем, но из-за отсутствия гавани большим кораблям приходилось вставать на рейд на некотором удалении от берега, и местные жители добирались до них на небольших лодках. В 1971 году в Гамвике появился аэродром. Ну как аэродром — всего лишь 800-метровая гравийная взлётно-посадочная полоса, на которую мог приземляться BN-2, маленький самолёт, вмещавший до девяти пассажиров и использовавшийся в том время в качестве аэротакси между Гамвиком, Мехамном и Кьёллефьордом.

В начале 1980-х годов была построена круглогодичная автомобильная трасса  (периодически, к слову, закрываемая во время зимних снегопадов). По ней от Мехамна до Гамвика — всего шестнадцать километров, добраться можно за четверть часа (при условии, что дорога открыта).

Вот они — превратности северонорвежской топонимики: Гамвик — это название сразу и деревни, и местной коммуны, включающей в себя ещё несколько поселений, к слову, чуть ли не самой бедной в Норвегии. Самое интересное, что административным центром этой коммуны почему-то является город (хотя официально — тоже деревня) Мехамн.

Вообще, административное деление полуострова Нордкин вызывает лишь вопросы. Помимо коммуны Гамвик, здесь есть ещё одна коммуна — Лебесбю, административным центром которой является Кьёллефьорд. Стоит ли говорить, что в коммуне Лебесбю (как и в Гамвике) тоже существует одноимённая деревня, которая расположена почти в сотне километров от административного центра.

Короче, сам чёрт сломит ногу.

Удивительное дело — практически край света, продолжительная зима с полярной ночью, голая каменистая тундра, но первые люди пришли сюда сразу как полуостров покинул последний ледник, то есть около десяти-двенадцати тысяч лет назад. Как они выживали здесь в то время — трудно даже представить.

Зато современные северонорвежские городки и деревушки — сама милота: крошечный уголок идиллии, ютящийся где-то на самом краешке мира, отрезанный от цивилизации горами и каменистой тундрой.

В наши дни в Гамвике проживает всего около 150 человек (во всей коммуне — чуть более 1100, из которых почти 800 — в Мехамне).

Местная церковь. Современное здание было построено в 1958 году, хотя приход на этом месте существовал ещё в середине XIX века.

Центр деревни — магазин и почтовое отделение.

Старый маяк — практически точная копия своего финского собрата, сохранившегося на Ладожских шхерах.

Все без исключения здания в сегодняшнем Гамвике были построены после Второй мировой войны. Отступавшие в 1944 году немецкие войска применяли здесь тактику «выжженной земли» и буквально всё было спалено до тла.

Название «Гамвик» происходит из древнескандинавского языка. В прошлом это место называлось Gangvik, и, вероятно, его происхождение связано со словами gangr (в переводе — «путь» или «тропа») и vik (в переводе — «маленькая бухта»).

Норвежцы шутят, что в Гамвике — всего три сезона: долгая зима, которая продолжается здесь до девяти месяцев в году, и короткие весна с осенью. Ну а что такое лето — они не знают: средняя температура самого тёплого месяца — июля — ниже 10 градусов.

Зато здесь есть полярный день, который длится 80 суток, и полярная ночь длительностью 67 суток. А ещё в Гамвике — относительно тёплые зимы, которые начинаются уже в сентябре и заканчиваются обычно лишь в конце мая. Самый холодный месяц — февраль, но даже тогда из-за проходящего рядом Гольфстрима температура редко опускается ниже минус 6 градусов. Абсолютный рекорд — минус 23.

Последний климатический штрих Гамвика (да и всего Нордкина) — штормовые арктические ветра, продувающие до прожилок и не утихающие иногда в течение нескольких недель.

Как и все остальные поселения на Нордкине, Гамвик — в первую очередь рыболовецкая деревня. Всю свою долгую историю жизнь здесь крутилась вокруг рыбного промысла. Правда, с начала 1970-х годов и до недавнего времени рыболовство в Гамвике было в упадке, и чем жили местные жители — совершенно непонятно. В 2012 году всё изменилось — в деревню пришли исландцы, открывшие здесь новый рыбоперерабатывающий завод.

Старый был закрыт ещё на стыке 60-70-х годов прошлого века. Его здание несколько десятилетий разрушалось беспощадными зимними штормами, пока в конце 1990-х сюда не переехал городской музей, до этого ютившийся в местной школе.

Как и все музеи в Скандинавии открыт он только летом. Здесь нужно заметить, что понятие «летний сезон» в Северной Норвегии — очень относительно. Иногда он начинается в начале мая, иногда — в конце июня. Всё зависит от погоды, и какова будет ситуация в следующем году заранее сказать никто не может. Конечно, если очень хочется, можно заранее связаться с администрацией и попросить открыть экспозицию специально для вас.

На пороге нас встречает Жанетт — колоритная и излишне болтливая хранительница музея. Она что-то щебечет про своё увлечение фотографией, рассказывает какие-то истории из жизни и всё время громко смеётся. Жанетт — экстраверт из экстравертов, но шанс с кем-нибудь поболтать выпадает ей не так уж и часто. Я бы даже сказал, что в этом есть что-то пугающее, — во всяком случае, я бы не хотел остаться с ней наедине долгой полярной ночью.

Информационные брошюры в музее представлены в том числе и на саамском языке — он здесь имеет статус официального наравне с норвежским.

Нельзя сказать, что Гамвик забыт всеми богами. Мало-помалу, но посетители приезжают сюда даже зимой. Например, за неделю до нас в музее побывали русские рыбаки из Мехамна — Артемий и Дима. Если верить местной гостевой книге, то «музей им понравился».

Археологи нашли рядом с Гамвиком две стоянки древних людей. Испокон веков местные жители строили для себя земляные хижины, называемые «гамми». Их конструкция была очень простой — каркас строился из древесины, найденной на берегу моря, а стены и потолок заполнялись дёрном. В таких хижинах люди жили бок о бок вместе с домашним скотом. Интересно, что традиция строить гамми прервалась лишь в середине XX века.

Есть в окрестностях Гамвика и древний лабиринт. Такие геометрические фигуры, представляющие собой концентрически выложенные каменные круги с наружным диаметром от десяти до пятнадцати метров, не являются чем-то необычным и в значительном количестве встречаются на всей территории Северной Европы. Точное предназначение этих сооружений неизвестно. Существуют две основных версии. Согласно первой, лабиринты раньше носили культово-религиозный характер и использовались для различных ритуалов или игрищ. Вторая версия относит их к промысловым сооружениям: предполагается, что эти конструкции создавались в приливно-отливной зоне моря и служили ловушкой для рыбы во время отлива. Как бы там ни было, лабиринты всегда располагались на берегу морей, причём центральный вход, как правило, устраивался с противоположной от моря стороны.

Расцвет Северной Норвегии приходится на XIV век. Запреты на употребление мяса, вводимые католической и православной церквями, вызвали тогда небывалый спрос на рыбу. Рыболовецкие деревни на северном побережье Норвегии стали расти словно грибы после дождя — отсюда сушёная рыба, отличавшаяся относительно небольшим весом и при этом очень долгим сроком хранения, через сеть портов Ганзейского союза распространялась по всей Европе.

Первое письменное упоминание о Гамвике встречается в налоговых книгах 1520 года, тогда эта деревня являлась одним из главных центров рыболовства во всей Северной Норвегии.

Согласно христианскому мировоззрению эти места считались «Ultima Thule» — краем света. Так, существовало поверье, что на соседнем с Нордкином полуострове Варангер находится спуск в ад, и именно оттуда по всему миру распространяются длинные полярные ночи без солнечного света, черти и прочая нечисть.

Поэтому неудивительно, что когда в XVI-XVII веках Европу захлестнула «охота на ведьм», окрестные деревни быстро вышли на первые места по их количеству среди населения. Из трёх тысяч человек, проживавших тогда во всём Финнмарке, минимум 135 оказались обвинёнными в колдовстве, 91 из них были казнены.

Рыба в Гамвике всегда была не только предметом торговли, но и основой рациона у местного населения. Помимо рыболовства жители деревни в прошлом занимались разведением домашнего скота. Овцы и козы являлись источником молока и мяса, а их шерсть и кожа использовались для производства одежды и домашней утвари. Некоторые жители также держали коров и свиней.

Помимо рыболовства широко была распространена охота. Местные жители использовали в пищу рябчиков, бакланов, зайцев, тюленей и морских котиков, собирали из гнёзд яйца чаек и гагарок.

Пока мужчины Гамвика уходили на промысел в море либо работали на рыбоперерабатывающих предприятиях, женщины следили за хозяйством. В их обязанности входило приготовление пищи, шитьё одежды, присмотр за домашним скотом, уход за детьми и стариками.

Начиная с XVI века Нордкин становится одним из центров охоты на китов. Особой ценностью пользовался китовый жир.

Вплоть до 1960-х годов практически у каждого местного рыбака в лодке обязательно лежал гарпун, с помощью которого можно было охотиться на дельфинов и небольших китов.

Жители Норвегии издавна торговали с поморами, жившими вдоль берегов Белого моря — тогда эти места были известны в Европе как Бьярмия. Упоминания этой полумифической страны, например, встречается как в норвежских сагах, так и в финском национальном эпосе «Калевала».

Расцвет торговли между жителями Северной Норвегии и поморами пришёлся на XVIII-XIX века. Норвежцы торговали рыбой и олениной, поморы привозили им зерно, лес, фарфор и сладости. Дошло даже до того, что в XIX веке российский рубль использовался в Гамвике и других деревнях региона как местная валюта.

Установившиеся прочные торговые связи между норвежцами и русскими были разорваны после произошедшей в России революции 1917 года, в результате которой границы оказались закрыты. Правда, некоторые российские шкиперы продолжали торговать с Норвегией несмотря на запреты вплоть до середины 1920-х годов.

В наши дни сотрудничество вновь развивается, правда теперь совершенно в ином ключе — российские рыболовные суда уходят в норвежские порты с целью продажи выловленной в Баренцевом море рыбы — это и проще, и выгоднее, чем сдавать её в Мурманск.

Один из залов музея демонстрирует как выглядел производственный цикл на заводе в 1960-х годах.

Улов заносился в помещение и чистился вручную в больших лотках. Икру вырезали и складывали в специальные бочки.

Часть рыбы высушивали на специальных стеллажах, установленных на улице, часть отправляли в холодильные камеры — оттуда её грузили на корабли, которые увозили её для продажи в города Норвегии и Европы. Занятно, что во времена когда ещё не существовало электричества, лёд вырезался зимой на близлежащих озёрах, после чего в течение лета сохранялся в специальных ледовых хранилищах.

Но самое интересное во всей этой истории — манекены, стоящие в зале музея.

Вы только посмотрите на них — ведь фильмы ужасов снимать можно!

Я тоже постарался занять достойное место в их ряду, но явно не дотянул до их уровня мимикой. Буду ещё тренироваться.

Маяк Слеттнес

В Северной Норвегии всё — самое северное. Например, Слеттнес — самый северный в Европе маяк. Конечно же, под Европой подразумевается её материковая часть, потому что маяки есть, например, на Шпицбергене, а он расположен на 7 градусов севернее Гамвика.

По информации с сайта «Visit Norway» Слеттнес — самый северный в мире материковый маяк. Заодно, это — самое северное место континентальной Европы, куда можно доехать на машине.

От Гамвика до маяка Слеттнес — чуть больше трёх километров по хорошей грунтовой трассе. Около дороги виднеются старые немецкие укрепления, оставшихся здесь со времён Второй мировой войны — бункер, пара траншей, да артиллерийская позиция.

Маяк виден издалека. Две белых горизонтальных полосы добавляют ему оригинальности, это — один из символов полуострова Нордкин. Тридцать девять метров высоты чугуна, расположенные где-то на самом краю земли.

В настоящее время маяк Слеттнес является филиалом музея в Гамвике. Как и музей он открыт для посетителей только летом, в другое время о его посещении необходимо договариваться заранее.

Жанетт закрывает музей на замок и едет на маяк вместе с нами.

С 2005 года маяк работает в автоматическом режиме. Свет на нём горит каждую ночь с 12 августа по 25 апреля. Прожектор зажигается каждые 20 секунд на 2,5 секунды.

С 1922 по 1985 год на маяке была установлен ревун — звуковая сирена, которая во время тумана или плохой погоды каждые полминуты давала сигнал, слышимый на расстоянии 11 километров.

Лоция около Гамвика — крайне сложна: примерно в километре от берега расположена полоса рифов. В прошлом местные моряки использовали для навигации каменные туры и специальные деревянные конструкции, возвышавшиеся над плоскими норвежскими берегами и видимые за несколько километров. Одно из таких сооружений — деревянная десятиметровая башня — располагалась неподалёку от того места, где ныне построен маяк, и называлась «Крест».

В 1890 году трое моряков из Гамвика попали в шторм. Двум из них удалось добраться до суши, но их товарищ к несчастью погиб. Его похоронили около «Креста», и вскоре местные жители начали слышать громкие стоны. Так появилась легенда про «человека у Креста». Считается, что его стоны — предвестники бури.

Чтобы упростить навигацию, в 1904 году и был построен маяк Слеттнес. Осенью 1905 года он начал работать в штатном режиме, каждый вечер озаряя своим приветливым светом тёмное северное небо.

Во время Второй мировой войны маяк оказался разрушен. Восстановили его лишь в 1948 году.

Маяк полностью состоит из чугунных панелей.

Интересно, что на солнце красные участки греются намного сильнее чем белые, поэтому в ясную погоду на разных его уровнях — разная температура.

Старое расписание, использовавшееся маячником во времена, когда свет на маяке нужно было зажигать вручную.

Старые лампы. Жанетт что-то рассказывала нам про их мощность, но я всё пропустил мимо ушей.

Верхняя площадка.

Отсюда открываются прекрасные виды на Баренцево море.

Снова не могу не обратить внимание на удивительный цвет воды. Согласитесь, выглядит Баренцево море совершенно не по-арктически.

Спускаемся вниз.

Ниже.

Ниже.

Ниже.

От основания до верхней площадки — всего 139 ступеней.

До Второй мировой войны побережье рядом с маяком было заселено — торфяные гамми, в которых жили саамы, и норвежские деревянные дома были сгруппированы вдоль находящихся здесь многочисленных бухт. Там же были устроены причалы и временные хижины, в которых некоторые рыбаки селились на время промысла.

В бывшем домике смотрителя теперь располагается кафе с сувенирной лавкой. Летом здесь можно остановиться на ночлег.

В лавке продаются всякие носочки, шарфики и шапочки, связанные местными бабулями. На каждом изделии — бирка с фотографией автора.

Кезлинг был здесь!

В следующей серии расскажу вам про Киннародден — самую северную точку континентальной Европы.

Не переключайтесь!

Продолжение: День 13. Мыс Киннародден (Нордкин) — самая северная точка Европы