Карелия — прекрасна в любое время года. Более всего, конечно, — осенью. А в особенности — в самом её начале, когда карельские берёзки лишь начинают покрываться лёгкой позолотой. И если синоптики не обманут, и на самом деле будет солнечно, — упускать такой шанс нельзя.

Борисова Грива. Ранее утро пятницы. Светает. Мы пытаемся запихнуть Лёхину лодку ко мне в багажник.

Невпихуемое наконец впихано, и мы выезжаем. После аномально холодного лета середина сентября радует нас обилием грибов. Вдоль дорог ровными рядками стоят румяные молодцы мухоморы.

Что бы там ни говорили, а не все нефтедоллары последних лет были бесславно разворованы, кое-что и на дело пустили. Например, из двухсот километров дороги от Санкт-Петербурга до Лахденпохьи большая часть проходит по новым трассам. Я прекрасно помню времена, когда этот путь с учётом пробок мог занимать более восьми часов. Теперь мы легко преодолеваем его менее чем за три.

Ладожское озеро встречает нас волнами и холодным ветром. На солнце нет даже намёка. Синоптики снова обманули.

Мы пробираемся через Кухкинский фарватер в один из дальних проливов и встаём на живописном каменном мысу.

Настроение — скверное, поэтому, лишь разбив лагерь, я заваливаюсь в палатку спать. Спустя несколько часов, Лёха пытается меня разбудить — на закате выглянуло солнце: «Иди фотографируй, ты же этого хотел!»

Отмахиваюсь от него ногами и залезаю поглубже в спальник.

Утром — снова пасмурно.

На некоторых островах можно встретить маленькие рыбацкие избы.

Чаще всего они хорошо спрятаны в укромных местах — за скалами, или в густых чащах, и с воды не видны.

Выглядят эти строения довольно мило. Я бы даже сказал, что в них есть что-то сказочное. Хотя, если начистоту, всё это — нелегальный самострой.

Внутри — всё по-спартански: нары, стол с лавками, буржуйка, минимальный набор продуктов, иногда недорогие рыболовные снасти.

Пока я собираю этнографические заметки, Лёха собирает грибы.

Последних в этом сезоне — какое-то невообразимое количество.

География Ладожских шхер — довольно занимательна. На некоторых островах находятся озёра, на которых, в свою очередь, есть свои острова.

Вот, например, озеро Илматсунлампи на острове Кярпясенсаари. Название последнего происходит от финского рода Kärpänen, чей хутор где-то неподалёку.

Ручей, соединяющий Илматсунлампи с Ладожским озером, перегорожен бобровой плотиной. Самих бобров не видно.

Один из заливов в западной части Кярпясенсаари.

Остров Кюнсаари (с финского: «kyy» — гадюка, «saari» — остров).

На его склонах — щедрые дары севера.

Деревья на острове — в большинстве своём молодые. Очень вероятно, что лет десять назад по острову прошёлся пожар.

На вершине острова — нагромождение камней правильной формы, скорее всего искусственное: наверное что-то финское, оставшееся со времён войны.

Отсюда отлично виден Валаам. Белая точка в левой его части — блестящая на солнце колокольня Спасо-Преображенского монастыря.

С другой стороны хорошо различимы острова Западного архипелага: поближе — Рахмансаари, за ним — Хейнясенмаа.

Архипелаг из нескольких небольших островов к западу от острова Кухка.

Залив Рюхмянлампи в южной части острова Кухка.

Погода в сентябре — быстро меняется. Только что солнце сквозь облака пыталось проглядывать, а теперь дождик накрапывает — север демонстрирует свой непростой характер.

По возвращении в лагерь выясняется, что дрова, подготовленные нами ещё утром для бани, бесцеремонно кем-то украдены. Таскать-пилить-рубить их ещё раз — лень, поэтому после краткого совещания приходим с Лёхой к консенсусу и в поддержку туристско-воровских традиций Северного Приладожья отправляемся за беспризорными в этот вечер поленьями в ближайшую рыбацкую избу. Быстро спиздил и ушёл — называется «нашёл», да!

Аккурат напротив мыса, на котором стоит наш лагерь, высится очередная красивая скала. И пока Лёха пытается соорудить из позаимствованных у рыбаков дров костёр, я неспешно лезу наверх в надежде, что серое небо на закате хоть немного подсветится солнцем. Магии не происходит.

Наступает вечер. Лёха жарит собранные в окрестностях лагеря грибы, я традиционно бездельничаю.

Утро встречает нас пробивающимся через облака солнцем. Наконец-то прогнозы синоптиков начинают сбываться.

Как я уже рассказывал, на Ладожских шхерах мы ориентируемся по старым бумажным финским картам 1930-х годов, на которых я прямо фломастером отмечаю точки, которые хочу посетить.

Вот ведь как — прошло более восьмидесяти лет, а до сих пор никаких более точных схем этой местности не появилось. Даже карты Генштаба СССР 1980-х годов — и те нервно курят в сторонке.

На юго-западном берегу острова Тимонсаари (подозреваю, что его название можно перевести как «остров Тимофея») возвышается безымянная скала. На её вершине можно разглядеть большой каменный крест.

Кто его поставил и зачем — мне неизвестно. Но гранит, из которого он высечен, — относительно свежий. Думаю, что ему вряд ли больше десяти-пятнадцати лет.

На кресте — надпись: «Не плачьте обо мне, но молитесь».

Неподалёку от него — открытая площадка, с которой открывается шикарный панорамный вид на ближайший залив.

Здесь проходит Кухкинский фарватер — безопасный путь через внутренние проливы, начинающийся в Лахденпохье и заканчивающийся рядом с архипелагом Лоуккионсаарет. Защищённый от ладожских штормов сетью островов, этот маршрут раньше активно использовался финнами. До сих пор вдоль его берегов сохранились старые финские навигационные знаки.

Официально Кухкинский фарватер заканчивается у архипелага Лоуккионсаарет, но оттуда по внутренним проливам можно добраться и дальше — до бухты Терву. Этот путь был был известен ещё в Средние века, уже тогда он активно использовался карелами, варягами и другими путешественниками. Общая длина маршрута через внутренние проливы от Лахденпохьи до Терву — около 40 километров.

Вот честно: я так бы и сидел всю жизнь, любуясь карельскими красотами.

Осеннее небо над Ладожскими шхерами — особенное, такое же как в Заполярье, поразительно высокое и насыщенно-синее. Зимой, весной и летом оно выглядит здесь совершенно по другому.

Возвышающиеся вдоль Кухкинского фарватера холмы — тоже смотрятся совсем по-заполярному. Ощущение, что мы не на юге Карелии, а где-нибудь минимум тысячей километров севернее.

Это место очень похоже на сопки Лапландии — например на национальный парк «Лемменйоки».

Скала Мусексенкаллио (с финского: «Mooses» — Моисей, «kallio» — скала).

Пролив Соролансалми (Сорола — название близлежащей деревни, «salmi» по-фински — пролив).

От Лахденпохьи к Ладожскому озеру тянется Якимваарский залив. Его длина — без малого двенадцать километров.

В одной из бухт на его юго-западном берегу прячется ничем с виду не примечательный остров Мёлсянсаари. Из окружающего пейзажа он выделяется разве что потрёпанным бетонным причалом, на котором виднеются следы старой финской узкоколейки, уводящей куда-то в лесную чащу.

Между старыми столбами натянута колючая проволока. Когда-то здесь располагались ворота.

Вокруг — хаотично разбросанны заросшие мхом бетонные блоки. Рядом — на пологой скале — стоит старый финский фундамент со ступенями.

Насыпь от узкоколейки заканчивается у огромного бетонного ангара.

Прежде чем войти внутрь — обратим внимание на детали. Видно, что объект этот — сугубо утилитарный, но посмотрите — с какой любовью сделаны рамы на круглых окнах.

Это — финский склад морских мин. Отсюда во время Второй Мировой войны производилось минирование заливов, ведущих к крупным населённым пунктам.

Это — наверное, крупнейший из финских военных объектов, сохранившихся в этих краях.

Бетонный склад пережил ту страшную войну, но свою главную битву — со временем — постепенно проигрывает.

В трёх километрах от ангара, на мысу Кельпянниеми, располагалась финская артиллерийская батарея, прикрывавшая вход в Якимваарский залив.

Здесь на пологом берегу, обращённом к Ладожскому озеру, сохранилась выложенная из камней финская стрелковая позиция.

Её диаметр — около трёх метров, высота — не более полуметра.

Позиция имеет три амбразуры: одну фронтального и две флангового огня.

Чуть в стороне, прислонившись к скале, стоит небольшая каменная хижина. Внутри — сломанные нары и старая буржуйка.

Можно было бы подумать, что это — очередная рыбацкая изба. Но высеченный над входом год постройки — 1937 — ошибиться не даст: перед нами — военное наследие финнов.

Семь с половиной десятилетий назад на этой земле шли страшные бои. Сегодня — идиллия.

На противоположном берегу Якимваарского залива расположен остров Хепосалонсаари. Как переводится его название — мне неизвестно, зато здесь находятся одни из самых эффектных отвесных скал во всём Северном Приладожье.

Несколько тысяч лет назад Карелию сотрясло мощнейшее землетрясение. Именно тогда сформировались современные ландшафты Воттоваары, Пизанца и национального парка «Хииденпортти». Нагромождение огромных каменных блоков под этой скалой — результат того же землетрясения.

Почувствуйте масштаб — найдите меня на следующей фотографии.

Выходные традиционно заканчиваются. Мы традиционно уезжаем домой.

Не переключайтесь!